– Будущий хозяин собирается тут пивоварню построить. Засеет тысячи три гектар элитного ячменя и всё у него будет в шоколаде.
– А как же мы? – полузадушенно пискнула Лена.
Юрист лишь пожал плечами.
– А что с нами сделается? Ты, Ленчик, вернешься под крылышко к папе. Женька без работы не останется. А я постараюсь, чтобы Петерман меня не выпер и, глядишь, переберусь к тебе поближе – в город.
Он замолчал и кабинет, где так недавно не прекращалось дружеское подтрунивание, погрузился в тишину. Каждый из нас думал о своем. Переживал по-своему. Кто-то больше. Кто-то меньше. Лично я была спокойна как никогда. Перекипело, видимо. Андрей мрачно поглядывал исподобья то на меня, то на Ленку. А последняя, чуть не рыдая, разорвала затянувшуюся паузу негромким:
– Я в это никак не могу поверить. Только-только все стало налаживаться. Наконец-то сработались. И коллектив с Женькиным приходом приободрился. Все зашевелились, повеселели. Даже баклажаниха. И Васек поспокойнее стал.
Это да! У него просто сейчас нет сил, чтобы с кем-то скандалить. И все благодаря кому? Мне любимой.
Но сейчас не об этом. Был один вопрос, который меня безумно беспокоил. Поэтому не стала откладывать на потом.
– Андрю-ю-х? – протянула я.
– А? – как ужаленный подпрыгнул он.
– Ты же расскажешь нам, кто решился выкупить земли?
– Да, – поддакнула Ленчик. – Ты же расскажешь?
Это был удар ниже пояса. Андрюха поохал, пострадал и полез в стол в поисках каких-то документов. Порылся и выудил ксерокопию паспорта.
– Держи, – он сунул мне два листа бумаги.
Я жадно всматривалась в фото на бумаге и кривилась. На нем была изображена дама даже не пенсионного возраста. Это была древняя старушка в белом платочке и с полубезумным взглядом.
– Это кто? – невольно вырвалось у меня.
– Марфа Васильевна, – совершенно серьезно ответил Андрюха. – Будущая владелица всех заводов, яхт и прочей колхозной недвижимости.
И взгляд у него такой сделался. Мол, не тупи, Женька. Ленчик нетерпеливо выхватила у меня из рук листок, и тут-то на меня снизошло озарение.
– Глава?
Андрюха кивнул, и мы с Ленкой одновременно выругались:
– Твою мать…
В кабинет Луганского шла на негнущихся ногах. В голове было одновременно и шумно и пусто. Шумно от того, что голова раскалывалась и пульс долбил по черепушке с такой силой, что, похоже, глаз левый начал дергаться, а пусто из-за того, что я абсолютно не знала, как быть. А разговор, состоявшийся в кабинете юриста несколькими часами ранее, всё еще больше запутал. Одно дело, когда на горизонте появляется некий мифический покупатель, который ни сном, ни духом про наши тут дрязги и совсем другое, когда этот некто – глава района, под которым живет и существует всё в округе.
Стало понятно поведение Луганского. Он наверняка уже обо всем знает и заранее пытается занять более выгодную для себя позицию. Конечно же, это не снимает, на мой взгляд, с него определенный груз ответственности, но рыцарская благородность – это удел любовных романов. И как бы я ни пыталась в своих заоблачных мечтах возвести его на пьедестал добродетели, он навсегда останется себялюбивым эгоистом.
Сомневаюсь, что мнение Петермана сыграло для него решающую роль. Ведь настроение Васька резко поменялось именно в тот вечер, когда на банкете присутствовал глава. Немец сегодня здесь, а завтра укатил в свою Германию. А глава был, есть и будет. И нажить такого врага Васек себе точно не может позволить.
Из всей этой ситуации мне было непонятно только одно – цена контракта. Она была просто недопустимо низкой. Будто бы Петерман решился продать не земли с вполне действующим, хоть и не сильно процветающим бизнесом, а помойку.
Я наконец добралась до приемной и окинула просторную комнату рассеянным взглядом.
– Евгения Николаевна! – обрадовалась мне, как родной, Тамара Сергеевна.
От неожиданности даже про головную боль на мгновение забыла. Что это с ней?
– Евгения Николаевна, у нас беда случилась!
И улыбочка до ушей у нее такая, что я стала подозревать у себя проблемы со слухом.
– Беда? – растерянно отозвалась я. – Какая?
– Зав. током полчаса назад рассчиталась. Пришла ко мне и давай причитать: ноги не ходят, артрит, диабет, остеохондроз. Сил у нее нету больше работать, – с огромным энтузиазмом сообщила мне секретарша.
– И?
– Ну, я ее и уволила!
Вот тут-то мне разом поплохело и я:
– Без отработки?
Баклажаниха весело покивала, а я схватилась за голову. И это в самом начале сезона. Думала, что у меня еще будет время заставить агронома подобрать ей замену. Она женщина хоть и пожилая была, но очень толковая. Весь ток на ней держался. И что теперь?