Он нервно озирался, но все, кроме тех, что пришли за ним, прятали от него глаза.
Тогда он быстро шагнул к двери, снял с вешалки длинную темную шинель, неумело и торопливо попытался надеть ее.
Темноволосая высокая женщина подошла к адмиралу, взяла у него шинель и снова повесил ее. Под руку подвела Колчака к дивану, заставила сесть рядом с собой. Взяла его руку и долго молча держала в своей, медленно и осторожно поглаживая тыльную сторону ладони кончиками тонких пальцев.
— Жена? — шепотом спросил Корнюха начальника отряда.
Тот пожал плечами.
— Прошу пройти в вокзал господина адмирала и господина Пепеляева, — сказал чешский офицер.
Первым вышел чех, за ним Колчак, темноволосая женщина и коротенький брюхастый Пепеляев. Последними — начальник отряда и Корнюха.
Пока Колчак помогал женщине спуститься по ступенькам вагона, начальник сказал на ухо Корнюхе:
— От адмирала ни на шаг! Побежит — бей — наповал!
В том же порядке, цепочкой прошли через пути к зданию вокзала. Только бойцы конвоя, с винтовками наперевес, окружали их кольцом.
В кабинете военного коменданта станции Колчаку и его спутникам предложили сесть. Корнюха встал за стулом адмирала.
Начальник отряда переговорил с чешскими офицерами, потом подписывал какие-то бумаги, но Корнюха не видел этого, он не отводил взгляда от высоко остриженного затылка адмирала.
Колчак дышал ровно, но тяжело. Пепеляев, маленький, толстый и жалкий в своей суетливости, сдавленным шепотом говорил ему что-то. Колчак, не замечая его, угрюмо молчал.
Начальник отряда подошел к Колчаку и отвел его в угол комнаты. Корнюха пошел за ними.
— Адмирал, у вас есть оружие? — спросил начальник отряда.
Колчак молча достал из заднего кармана брюк вороненый кольт и подал начальнику отряда.
Тот передал револьвер Корнюхе.
— Держал в руках?
— Держал.
— Прошу! — сказал начальник отряда и, раскрыв дверь, пропустил Колчака и Корнюху, а за ними женщину и Пепеляева.
Пересекли пути и спустились к берегу Ангары. Неяркие огни пристанционных построек выхватывали из мглистой тьмы угловатые верхушки торосов. Слабо утоптанная тропка уходила с берега на лед.
Колчак поднял воротник шинели и спросил:
— Давно стала Ангара?
— Недавно, — ответил начальник отряда. — Ангара только что стала.
— Пешком? — спросил Колчак.
— Пешком. Дорога еще не наезжена, — ответил начальник отряда и, пройдя вперед, скомандовал:
— Следуйте за мной!
Колчак пошел по тропе, на первых шагах ступая опасливо на лед.
Корнюха вплотную за ним, с кольтом в руке.
На реке ветер дул с февральской злобой.
Колчак вобрал в плечи длинную шею и пошел быстрее. Несколько раз споткнулся, потом, видимо, глаза привыкли к темноте.
«Торопишься... — подумал Корнюха, — непривычен к таким прогулкам, ваше превосходительство!..»
На самом деле, куда торопится?.. Должен понимать, что у него впереди... На что надеется?
Сколько в человеке крови? Полведра?.. и того не будет. А ежели собрать в одно всю, что этот долговязый адмирал пролил!.. Рекой потечет, вровень с берегами...
И именно теперь и как-то вдруг Корнюха ощутил — все, что позади: тревожные ночи у партизанского костра, трудные переходы со сбитыми в кровь ногами и пронизанные взаимным остервенением бои, свои раны и гибель товарищей — все для того, чтобы вот так провести верховного правителя... ночью, пешком, по неверному льду Ангары...
И, наплывая одно на другое, вставало в памяти незабываемое...
...Изуродованное тело Романа Незлобина с острыми, до костей ободранными локтями... рассеченное шашкой лицо старого мастера Василия Михалыча...
...Ночная поляна... всполохи костра... и семеро его товарищей, примостившихся у широкого пня... и Палашка, несущая в вытянутых руках котел с дымящейся похлебкой...
Семеро... Остался из всех он один... Последним, в бою под Балаганском, сложил седую голову старик Денисыч... Двоих на его глазах: Сергея и Саньку... Санька, может, еще выживет... может, выходит его Катя Смородинова?..
И Палашка... Ушла с бугровским полком за Байкал... добивать семеновцев... А вернется ли?
Может, из всех остался один!..
Узкая спина Колчака колыхалась перед глазами, и Корнюха опустил руку с зажатым в ней кольтом, испугавшись внезапно охватившей его ярости...
На берегу их ждали.
Впереди всех, у самой кромки берега, стоял незнакомый Корнюхе высокий человек в кожаной тужурке, высоких сапогах и меховой шапке с опущенными ушами.
Начальник отряда доложил ему.