Каратыгин дает своеобразную трактовку в определении партизанства. «Политика царского правительства, – писал он, – всегда была такова, что русской армии обычно приходилось считаться с партизанством, как с орудием своих врагов, как с приемом борьбы народов, восставших против российского режима (поляки, кавказцы, туркестанцы); в таких условиях, естественно, больше приходилось интересоваться мерами борьбы с партизанством. Вот почему вопрос о партизанстве не имел под собой почвы, в военной литературе являлся как бы случайным и не подвергался всестороннему изучению». Конечно же царское правительство и его политика здесь не главное.
А главное – опасение партизанства как средства, с помощью которого можно подорвать сложившуюся государственную и политическую систему. Именно оно побудило И.В.Сталина ликвидировать партизанские кадры и свернуть подготовительные к партизанской борьбе мероприятия в канун войны. В те годы партизан иначе как бандитами в официальных кругах не называли. Из лексикона профессионалов исчез термин «советский диверсант». Но об этом еще будет идти речь далее.
Особая же заслуга П.Каратыгина, на наш взгляд, состоит в том, что он, отталкиваясь от предыдущих исследований, проследив процесс обращения красных партизанских отрядов в регулярную армию в период Гражданской войны и возможность перехода последних к партизанским действиям, пришел к выводу о том, что понятие «партизаны» надо понимать шире и рассматривать не как случайный и преимущественно народный прием борьбы, а как характерное социальное явление, имеющее свои закономерности развития.
Красные партизанские отряды – «детище восставшего народа» – не подходили под определение Каратыгина. У них с войсковыми партизанами было только одно общее стремление – нанести врагу наибольший вред. Сближая понятия «малая война» и «партизанство», П.Каратыгин понимает под ними действия «вооруженных групп местного населения или выделенных из состава армии соответствующих войсковых частей, поставивших себе целью (или получивших задачу): истребление противника путем нападения в моменты наименьшей способности его к сопротивлению, не связывая себя в остальных случаях постоянным вооруженным соприкосновением с врагом».
Для сравнения приведем формулировку понятия партизанской борьбы, как ее давал советский «Словарь основных военных терминов». Это «боевые действия вооруженных групп, отрядов и целых соединений добровольцев из местного населения или из состава вооруженных сил, которые ведутся в тылу врага методом внезапных ударов по отдельным гарнизонам или колоннам двигающихся войск противника, ударов по центрам управления (штабам) и различным объектам противника, отдельных диверсий с целью дезорганизации тыла, нанесения потерь противнику в живой силе и боевой технике и нарушения нормальной работы его коммуникаций». При внимательном прочтении нетрудно заметить, насколько конкретна формулировка П.Каратыгина, выражающая сущность партизанской борьбы, по сравнению с последней, где за перечислением задач забыли главное: партизанство не связывает себя постоянным вооруженным соприкосновением с врагом. Казалось бы, очевидное. Но именно это очевидное не видели очень многие организаторы партизанской борьбы в начале войны. И как результат – громадные жертвы среди партизан.
Партизанство у Каратыгина не противопоставляется регулярной армии, не рассматривается как ее антитеза и не связывается только с армией, как источником ее организации, питания и боевых действий, что наблюдается у Клембовского. У Каратыгина оно предстает в виде органического единства двух начал – народного и армейского. Рассматривая возникновение партизанства в моменты, когда народ, как «нация» или «группы угнетенных классов», начинает борьбу собственными силами, когда нет армии или когда она не способна самостоятельно обеспечить интересы страны, когда с развалом армии «старого порядка» на сцену истории выходят новые силы, П.Каратыгин заключает, что партизанские формы действий настолько разнообразны, насколько разнообразна сама складывающаяся обстановка борьбы. В то же время, беря во внимание не только красное партизанство, но и повстанчество, так называемое «бандитство» своего времени, он приходит к мысли о том, что преобладает в них организация преимущественно войскового типа.