— Не знаю. Были у вас дома, но, кажется, никого не застали.
— А где же ребята?
— Не знаю, — повторил уязвленный Коза. Он считал, что секретарь чересчур заботится о собственной семье. Если даже гестапо взяло его сыновей, то не их первых, не их последних. Люди гибнут ежедневно… А Ковали разве лучше других? Коза сам нервничал, так как не было никаких вестей от жены и детей. Разведчики боялись подходить к его дому: он мог находиться под наблюдением.
Стефан схвачен. Это уже точно известно. Поэтому необходимо кого-нибудь ввести в комитет. Теперь они вынуждены начать нелегальную жизнь. Как? Этого пока Коваль не знал. Он думал, кого послать в округ. Сейчас самое время доложить о событиях. Нужно также приготовить явку, которую не знают Стефан и другие арестованные. Выяснить, кто из организации уцелел. Может, нужно взять их в лес. Необходимо подумать о семьях подпольщиков…
Через неделю связной от учителя сообщил о предстоящей встрече. На этот раз не у Шимека, а в Завротне у Лищевского.
— Чего они хотят? — удивился Коваль.
— Возьми с собой охрану, — посоветовал Коза.
— К черту! — отмахнулся Коваль. — Пойду один лесной тропинкой.
Завротня находилась у самого леса, а Лищевский жил на краю села, и из окон его дома хорошо просматривались окрестности. Учитель уже ждал, сосредоточенный, ушедший в себя. Встретив Коваля, увел его из хаты во двор. Сразу же спросил, что знает об арестах.
— Не очень много, — ответил Коваль, — только то, что схватили много наших.
— Да, но как это могло случиться?
— Видно, мы были неосторожны, и полиция напала на след. Некоторых она знала еще с довоенных времен.
— А вы слышали о поручнике Рысе?
— Да.
— А что вы знаете о своих сыновьях? — спросил внезапно учитель.
— Ничего. Может, вы что слышали?
— Да.
Матеуш был так взволнован, что не обратил внимания на странную интонацию собеседника.
— Расскажите, — попросил он учителя.
— Младший уцелел, скрывается. А старший…
— Говорите…
— Он не жил с вами?
— Нет… А что?
— Рысь обещал перестрелять все гнездо Лыховского за измену.
— Что вы говорите? — Матеушу показалось, что он ослышался.
— Я понимаю вас, — вздохнул учитель.
— Говорите все, ради бога!
Учитель тихим, спокойным голосом рассказал, что лавочник Лыховский вместе с живущей у него девицей Доротой и Юзефом Ковалем, ее любовником, подозреваются в предательстве.
— Не может быть! — воскликнул Коваль. — Рысь имеет доказательства?
— Есть серьезные улики.
— Только улики?
— А вы полагаете, — скривил губы учитель, — что они должны попросить в гестапо подтверждение?
— Но Юзеф… — Коваль замолчал. Что тут скажешь?
— Я долго думал, сказать ли вам. Ведь это сын…
— Не бойтесь, предостерегать Лыховского не буду.
— А я и не боюсь, — спокойно ответил учитель, — поэтому вам все и сказал.
— Если предал из-за этой девки, — голос Коваля сорвался, — пусть его черти в ад заберут! Лучше бы погиб тогда, в сентябре. Как человек, а не как паршивый пес…
На обратном пути он думал только о Юзефе. Вспоминал каждое его слово, каждый жест, выражение лица. Предатель… Покупал сладкую жизнь с бабой. Ну так пусть его покарают… Если бы можно было все повернуть назад… Он должен сказать об этом Козе. Должен сказать сам, ибо тот может узнать от других. Он, отец, обвиняет сына. Ему внезапно захотелось свернуть в лес и идти куда глаза глядят. Только бы не знать всего этого…
4
Сбор по тревоге был объявлен сразу же после шести часов. Выйдя из мастерской Бычевского, Метек сразу же наткнулся на связную Висю.
— Что за встреча! — широко улыбнулся он.
— Стража, — шепнула девушка пароль.
Метек не выдержал и спросил:
— Боевое задание? Скажи, Вися.
— Не знаю.
— Ну скажи, ты такая хорошая. Если бы ты знала, как я тебя люблю.
— Обманываешь. — В голосе Виси прозвучала нотка обиды. Не сказав больше ни слова, она махнула рукой и побежала дальше.
Он смотрел ей вслед и вдруг понял, что она действительно ему нравится. Ханка Шенкель, конечно, красивее, но все же… В Висе была какая-то доброта и еще что-то такое, что влекло к ней парней. Однако ни один из бойцов сержанта Крогульца не мог похвалиться, что заслужил ее внимание. А вот на Метека она смотрит как-то странно. Он, правда, не мог понять, что, собственно, в ее взгляде было странным. Но сейчас не было времени размышлять об этом. Пароль означал: быть в боевой готовности через полчаса. В течение этого времени нужно взять из дома какую-нибудь еду и явиться на квартиру по улице Вятрачной. Скорее всего это учебная тревога, тренировка рекрутов, как говорил сержант. В последнее время тревоги участились. На каждом сборе неизменно задавался вопрос: «Когда пойдем на боевое задание?» И каждый раз Крогулец отвечал одно и то же: