— Молчи, — услышал в ответ.
— Ты чего так?
— Молчи. — Часовой зашевелился. Дуло винтовки взглянуло на Юзефа. И он сразу успокоился.
А те, возле огня, все сидят. Они тоже устали, но об отдыхе не думают. Может, его сейчас вызовут? Вызовут и прикажут говорить правду. А между тем эта правда становится все более трудной…
Воспоминания снова нахлынули на него. Однажды Дорота принесла домой газету. Это была пепеэровская газета. Ему понравилось, что авторы статей прямо и открыто говорят правду. Нужно бороться, нельзя позволить, чтобы польский народ вырезали, как стадо баранов. Гибнут тысячи лучших людей. Враг не знает пощады. Есть только один выход: убивать фашистов.
А каждый убитый солдат или жандарм — это конкретная помощь для борющейся коалиции. Каждая удавшаяся акция саботажа дезорганизует тыл врага. Гитлер не располагает неограниченными силами, в конце концов ему не хватит полиции и войск, чтобы поддерживать оккупационный режим в каждом районе, в каждом местечке и селе. И Юзеф читал, и ему казалось, что это были и его мысли.
— Откуда у тебя эта газета?
— Попала к нам сама не знаю откуда. Юзек, а в Мнихове есть коммунисты? Настоящие? А то я еще не видала коммунистов.
— Посмотри на меня.
— Шутишь. Ведь ты солдат Армии Крайовой.
Он заметил, что она была несколько удивлена.
— Но у меня брат коммунист, и я когда-то был сочувствующим.
— А отец тоже этим интересовался?
— Зачем тебе это знать? — Юзеф почувствовал неприятное покалывание в сердце. Почему она задает такие вопросы?
— Ты чудак, — рассмеялась Дорота. — Я спрашиваю просто из любопытства, а ты сразу же стал смотреть на меня волком.
— Ну что ты, дорогая, — он не любил у нее этой пренебрежительной гримасы, — можешь спрашивать.
— А ты не будешь злиться?
— Нет, конечно.
— Собственно, мне это совсем не нужно. Я спросила потому, что увидела эту газету. Никогда такой не видела.
Спрашивала она беззаботно, а между тем руки ее нервно теребили платье.
— А ты знаешь каких-нибудь коммунистов?
— Знал.
— Не понимаю.
— Их всех разбросала война. Многие ушли на восток, как, например, Антек.
— Ах да…
— Ну, правда, кое-кто еще остался. — Он вспомнил Кужидло и рассмеялся.
— Что это тебя так рассмешило?
— Да я знаю одного такого, Кужидло. Он говорит, что ждет мировую революцию.
— Только он?
— Нет, другие тоже. Но такие, как Домбек или Шевчик, думают иначе. Не так чудно, как Кужидло.
По странному стечению обстоятельств он помнит каждое сказанное тогда слово. Может, потому, что потом десятки раз вспоминал ее вопросы и свои ответы.
— Интересно, они печатают листовки?
— Пожалуй, да, — сказал он, — это совсем не сложно. А коммунисты имеют большой опыт конспиративной работы. Они действовали нелегально с момента создания партии.
— Наверное, действуют и те, довоенные коммунисты?
— Кажется, да.
— Я слышала, что их перебрасывают через фронт из России. Как ты думаешь, может приехать сюда твой брат?
— Не имею понятия.
— А если бы он сюда попал, то навестил бы отца?
— Откуда я знаю? В подполье всякое бывает.
— Я бы очень хотела познакомиться с твоим братом. Это герой, а мне нравятся отважные люди.
— Как только его увижу, — улыбнулся Юзеф ее наивности, — познакомлю вас. Соберемся, выпьем и поговорим о старых добрых временах.
Теперь он анализировал каждое слово, произнесенное тогда. Разговоры о коммунистах повторялись. Об отце и Антеке тоже. Несколько раз Дорота приносила партийные газеты и листовки. И каждый раз отделывалась шутками, когда он спрашивал, откуда они у нее. А во время разговоров назывались фамилии. Однажды она сообщила, что коммунисты сожгли мост, спилили несколько телеграфных столбов и обстреляли немецкий мотоцикл.
— А это точно, что коммунисты? — спросил Юзеф.
— Спроси об этом отца. — Это было сказано так, что он не понял: в шутку или серьезно.
— Отец слесарь, а не военный. — Ответ получился немного резковатым, но, может, это и лучше.
— Я пошутила.
— Тогда я прошу больше так не шутить.
— Хорошо, больше не буду…
Потом… Да, потом была история с Видершталем. О нем рассказывала Дорота и говорил Войтушевский.
Юзеф только теперь осознал, что к каждому эти сведения попали разными путями. Войтушевский шепнул даже, что в свое время принимал участие в операции по переброске пистолетов в гетто. По приказу самого шефа инспекции. И вдруг начались аресты. Людей брали врасплох. В квартире, где было спрятано оружие, гестаповцы сразу же подошли к печке и стали ее разбирать. Вытащили пистолеты, гранаты, боеприпасы, Ничего не удалось спасти. Людей брали по списку, а следовательно, кто-то их предал. Уцелел только Видершталь, так как его не было дома. На следующую ночь ему удалось выбраться из гетто. Гестапо забило тревогу, хотели схватить его любой ценой. Войтушевский, однако, считал, что это бесполезно. Его опекает военная организация, так что у парня есть надежное укрытие.