Рысь сидел в стороне и изучал карту. Бойцы разговаривали шепотом, боясь отвлечь командира от его мыслей. Видно было, что он чего-то ждет… Каждую минуту поглядывал на часы, а потом на тропинку, по которой ушел Крогулец.
— Будет дело, — шепнул лежавший рядом с Метеком Литвин. Он пришел в отряд откуда-то из Люблинского воеводства, был там арестован полицейскими, но бежал. Здоровенный флегматичный парень, он никогда не спешил, даже когда далеко и метко бросал гранаты.
— Ты так думаешь? — спросил Метек, чтобы сказать что-то. Он сильно нервничал, так как не любил ожиданий.
— Погляди на поручника. Охотится на крупного зверя.
Наверное… Хотя черт его знает, что может оказаться в этой пустоши. Впрочем, все свое внимание Метек сосредоточил теперь на себе, чтобы не выдать своего волнения. Он всегда волновался до первого выстрела. Потом уже волноваться не было времени…
— Говорили, — шептал Литвин, — что Рысь поклялся перебить всех мниховских гестаповцев. За свою девушку. Говорят, была красивая…
— Да, — подтвердил Метек. Порой он сам вспоминал Ханку. И Висю…
— Ты знал ее?
— Конечно. Очень красивая девушка.
— Значит, есть за кого мстить, — подытожил Литвин.
Поручник мстит за Ханку. Литвин — за побои полицейских. Сенк — за семью. А за что мстит он, Коваль? За брата, подозреваемого в предательстве? Или за отца? Может, их уже нет на свете. А если уж мстить, то сколько жандармов надо уничтожить? У него на счету уже есть два предателя. Два предателя за семью — это мало или много? А если этого достаточно, то что дальше? Можно идти домой? Что-то здесь Литвин путает. Месть… Действительно, стрелял в Видершталя спокойно, словно раздавил червя. Это было возмездие за столько жертв… Но нужно ли убивать только в отместку за какую-либо жертву?
— Ты не прав, Литвин.
— В чем?
— Я не верю, что Рысь так клялся.
— Но ведь они убили его девушку.
— Они убили уже тысячи девушек. Выходит, мы должны воевать только из-за девушек?
— Я понимаю, — бормочет Литвин. — Понимаю. Я просто так сказал…
— Так не говори глупостей.
— Ну хорошо, хорошо, чего ты злишься?
Глаза слипаются, тишина леса навевает дремоту, солнце пробивается сквозь ветви деревьев и греет довольно сильно. Последний раз ели вчера вечером, но пока еще завтраком не пахнет. Поручник все время посматривает на часы. Капрал не дает спать, будит со злостью, больно тычет сапогом, грозно шепчет ругательства.
— Дом отдыха устроили, черт бы вас побрал…
Все с облегчением вздохнули, когда на лесной тропинке появились Крогулец и еще кто-то. Поручник бросился им навстречу. Отошел с ними в сторону и начал что-то обсуждать, склонившись над картой. А командиры отделений уже собрали людей, ждут приказа.
— Устраиваем засаду, — сказал Рысь, обращаясь к отряду. — Притаиться и ждать сигнала. И пусть только кто-нибудь испортит дело!
— Не стрелять без приказа! — дополнил Крогулец. — Даже если немец наступит тебе на руку.
— Дам в морду каждому, кто даже только громко вздохнет, — пообещал Сенк, расставляя своих людей по местам. — Литвин, будь рядом со мной и приготовь гранаты.
— Слушаюсь! — радостно ответил Литвин. Метеку неудобно. Холмик опускается к шоссе, никак нельзя лечь. Наконец он пристроился за кустом. Листва густая, никто его не заметит. И удобнее держать винтовку.
Страшно захотелось курить. Именно сейчас. Эти проклятые нервы!
Коваль оглядывается назад. Местность для отступления неплохая, правда, под гору, но зато все время кустами. Рядом торчат ноги пулеметчика Зигмунта. Он служил в армии, знает оружие. Лучше бы было, если бы пулеметная позиция находилась немного подальше: в случае боя пулемет будет привлекать на себя огонь врага и пули могут задеть его. Глупые мысли… Одежда пропитывается влагой: после проливного дождя земля не успела высохнуть. Хорошо еще, что они получили новую одежду. Метеку достались неплохие сапоги, грубые суконные брюки и пояс с патронташем.
Пока все тихо. Но вот послышался шум приближающейся автомашины. Метек судорожно сжал в руках винтовку, осторожно раздвинул стволом листву. Стало хорошо видно шоссе, заросшие травой придорожные кюветы и небольшой луг на другой стороне. Теперь надо ждать команду… Грузовик сбавил скорость на повороте, водитель опустил боковое стекло кабины. Были хорошо видны расстегнутый воротничок мундира, молодое лицо. Водитель смотрит перед собой, а сидящий с ним курит сигарету, глазеет по сторонам. Вскоре грузовик скрылся за деревьями, а команды все нет. Заскрипела подвода. Худая лошадь идет медленно, возница машет кнутом, колеса подскакивают на неровностях дороги, в телеге лежат какие-то мешки.