— Калиныч, как у тебя там?
— Пока ничего не видно, а у тебя что? — теперь уже спрашивает, в свою очередь, меня Гречушкин, которого я с любовью звал Калинычем.
— И у меня ничего.
Но вот проходит минут 20–30 напряженного ожидания, и кто-нибудь из нас первым сообщает:
— Началось!
— Что началось?
На горизонте появились первые взрывы зенитных снарядов, которые в ночном небе вспыхивали как яркие звездочки. Это значит, что с той стороны на Москву летят фашистские самолеты.
Вокруг Москвы и в самой столице была хорошо организована мощная противовоздушная оборона. Кругом стояли зенитные орудия, на крышах домов были установлены зенитные пулеметы и звукоулавливатели. Кроме того, каждый вечер в небо Москвы поднималось большое количество привязных аэростатов. Поэтому немецкие бомбардировщики встречались еще на подходах к Москве плотным огнем зениток и ночными истребителями. Не многим из гитлеровских самолетов удавалось прорваться к Москве. Все же некоторые из них шли над Москвой, ярко сверкая в лучах зенитных прожекторов, и гул их двигателей напоминал тревожные и грозные слова: «Везу! Везу!» С замиранием сердца мы ждали, что же будет дальше, в каком месте Москвы будет сброшен смертоносный груз.
Бомбардировщик летит в нашу сторону. И вот уже почти над нами. Разрывы зенитных снарядов прямо над нашими головами. Осколки от снарядов летят во все стороны, барабаня по крыше. Слышится все возрастающий вой сброшенной бомбы. Огромной силы взрыв разрушает дом недалеко от нас в направлении Арбата. Горячая взрывная волна опаляет наши лица и почти сбрасывает нас с крыши. Снова вой бомбы. На этот раз на наши крыши и крыши соседних домов, где дежурят девушки, посыпались зажигательные бомбы. Некоторые из них пробили крышу и горят на чердаке. Торопимся забросать их песком, а остальные сбрасываем на землю. И все же где-то недалеко от нас вспыхивает пожар. Горят какие-то склады. Слышим голос с соседней крыши: «Это загорелся склад с каучуком!» И снова слышим крики: «Упал с крыши! Скорее окажите помощь!» Оказывается, один из наших товарищей был ранен в голову осколком зенитного снаряда и, потеряв сознание, упал с крыши и разбился насмерть. Вот какая судьба у этого товарища: еще не был на фронте, а уже погиб.
С большим напряжением мы следим за дальнейшим полетом этого бомбардировщика. И снова он делает разворот и летит в нашу сторону. Вдруг мы видим, как один из зенитных снарядов угодил в этого стервятника. Самолет загорелся и устремился вниз, как горящая ракета, оставляя за собой огненный след. Фашист получил по заслугам, и мы вздохнули с облегчением. После отбоя остаток ночи я очень плохо спал и ворочался с боку на бок на своей жесткой постели.
Днем мы первый раз получили почту. Мне прислали письма Ира и родители, которые сообщили, что мой брат Борис тоже мобилизован и находится где-то во Владимирской области. А Ира написала, что к ним в Егорьевск приезжала моя мать, нашла ее, и они познакомились друг с другом. Обе были на моей квартире, поплакали обо мне и о том несчастье, которое навалилось на нашу страну и на всех нас. Мама пригласила Иру к ним в деревню. Я был очень рад такому известию, а также тому, что моей маме Ира понравилась.
А на фронтах Великой Отечественной войны шли тяжелые оборонительные бои. Наша армия с большим трудом и с огромными потерями сдерживала немецко-фашистскую армаду, которая все дальше углублялась на нашу территорию. Мы все очень переживали временные неудачи нашей армии, рвались на фронт, чтобы оказать ей помощь. Мы возмущались, почему нас держат в Москве и заставляют заниматься строевой подготовкой, как будто это так важно в будущих боях.