Ему принадлежало право выбора, Паша поставил цель захватить именно эту троицу и решил взять корабли на абордаж именно своей командой, чем доказать правомерность претензий на более высокие звание и чин.
Конечно, флейт выглядел интересней и комфортней, но с точки зрения мореходности шебека ему ничем не уступала, разве что немного в скорости. Об этом даже в моршколе в Барселоне говорили. Такая же узкая и длинная, но борта не завалены внутрь, а с развалом наружу и сильно выдвинутым форштевнем. Зато в маневренности превосходит вообще любой корабль, вот в чем ее преимущество во время морского боя. Да и по скорости не скажешь, что сильно уступает флейту. Сейчас, например, под полным бакштагом летела по волнам со скоростью узлов шестнадцать. Вот и захотелось Паше получить под свою руку такую эскадру.
Одна беда, во всех странах Европы шебек терпеть не могли. К сожалению, портовый сбор взимали с площади палубы, а развернутые наружу борта экономии не способствовали, поэтому использование подобных судов для перевозок в Европе с финансовой точки зрения считалось неэффективным.
И еще существовала одна проблема сугубо личного характера, не имеющая отношения к флоту и карьере, решить которую он очень сильно надеялся в результате этого похода: тяжело молодому организму слышать ночью за каждым кустом по всему пляжу постоянные неумолкающие любовные стоны и хрипы, словно сплошное лягушачье кваканье на болоте.
Как-то так у них получилось, что без жен остались не только многие казаки, но и большинство лыцарей. Так вот, здесь решил взять себе жену. А с ней еще трех-четырех здоровых и красивых девчонок для побратимов Игната и Саньки, ныне мастеров-механиков, которые остались на острове. Пусть тоже себе выберут.
– Сигнальщик! Убрать вымпел лидера! Вымпел «Абордаж» поднять на уровень грот-стеньги! – крикнул он и повернулся лицом к корме. Паша не боялся, что кто-нибудь в порту что-нибудь поймет в манипуляциях с флажками, система сигнализации была разработана лично князем и нигде в мире еще не применялась.
Все три шебеки с полосатыми парусами, перекрашенными, как и у него, из белого в изумрудный цвет, уже вошли в бухту. Находились они недалеко, так что капитанов на шканцах можно было увидеть и невооруженным взглядом. Между тем все капитаны подняли подзорные трубы и стали внимательно наблюдать за манипуляциями его пальцев и рук.
– Я. Беру три правых, – тихо комментировал собственную систему жестов лейтенант. Далее указательным пальцем левой руки тыкал в объективы каждого, наблюдавшего за ним, а правой рукой продолжал манипуляции. – Ты, три средних справа. Ты, три крайних слева. Ты, три средних слева. Остальное – по плану.
«А ведь многие из этих бывших казаков ничем не хуже меня, – в это же время подумал Данко, взглянув вниз на азартные лица столпившихся на палубе воинов, которые перед боем подогревали друг друга тычками, шутками и смехом. – А он меня выделил, приблизил и возвысил. Ну чем я лучше? Возможно, древностью рода? Но что от него осталось за триста лет постоянной борьбы патриотов Болгарии с турецким игом? Последний отпрыск фамилии Ангеловых мужеского пола, попавший в рабство вместе с изнасилованной и духовно истерзанной родной сестрой? И все, больше никого и ничего. В рабстве я бы не выжил, и мой род пресекся бы».
Но нет, так было всего два года назад, а сейчас у него имелось все! Были имя, большая дружная семья единомышленников и единоверцев, немаленький счет в банке и высокое положение в пока что маленьком обществе. И любимая девушка. Да и сестре улыбнулась судьба, появилось понравившееся дело, но главное, в ее жизнь вошел настоящий мужчина, и душа постепенно оттаяла после ужасов пережитого.
Кто бы мог подумать, что некогда нищий и униженный болгарский дворянин заслужит благосклонность и обещание верности у настоящей родовитой княжны, человека добрейшей души, но строгих правил, и при этом – красивейшей девушки в мире?! Когда впервые увидел ее в наряде простой казачки, даже не знал, кто она, но был словно молнией поражен. Тут же выяснилось, чья она сестра, и Данко с сожалением понял, что не судьба: кто он, а кто она. Но если раньше с разными девчонками весело проводил время и гулял напропалую, то сейчас как отрезало. Ничего с собой не мог поделать, старался приблизиться, поймать взгляд той, в которую влюбился без ума. Иногда замечал, что казачка тоже на него посматривает, но понимал, что это совсем ничего не значит: между ними серьезного быть не может, порукой этому разное положение в обществе, состояние и социальный статус.