— …И долго ты собираешься ломать комедию? — Незнакомый мужской голос прозвучал жестко и зло.
— Послушай, отец… — А вот это уже был голос Юджина.
— Послушай, ты, ничтожество. — Чужой мужской голос стал еще злее. — Ты что, забыл, как я горбатил, чтобы послать тебя в колледж? Тратил на тебя деньги! А ты попусту растрачиваешь жизнь! Никогда не предполагал, что буду стыдиться собственного сына!
— Черт возьми, отец! Я не могу вернуться к прежней жизни! Неужели ты не понимаешь? Мир бизнеса — словно заразная болезнь. Он для меня так же вреден, как спирт для алкоголика. Бизнес засосет меня и снова превратит в беспощадного хищника…
— И что в том плохого? Лучше быть акулой, чем… Ну, сам знаешь кем…
— Что в том плохого?! — повторил Юджин, и Эдна услышала, как он засмеялся горьким смехом. — Ты на самом деле так считаешь, отец? Прежняя жизнь чуть не убила меня, не так ли?
— Каждый, кто занимается бизнесом, рано или поздно зарабатывает себе язву желудка, — спокойно возразил отец. — Просто твой случай был серьезнее обычного.
Эдне хотелось побежать наверх и влепить отцу Юджина пощечину! Неужели этому человеку наплевать на здоровье сына? Но она удержала себя от опрометчивого шага — ее внезапное появление все только ухудшит.
— Тебе всегда все удавалось, Юджин! — Сейчас голос отца изменился, стал почти просящим. — Я так гордился тобой, сынок! Финансовая компания Блейков благодаря тебе за короткий срок получила доходов больше любой другой компании, занимающейся перепродажей недвижимости. За всю историю нашего бизнеса я не знаю тебе равных.
— Тебе удалось заполучить свою долю, — сказал скучным голосом Юджин. — Почему же ты не оставишь меня в покое?
Отец Юджина снова заговорил жестким тоном. Его слова хлестали как кнут.
— Никчемный бездельник! Беспутный бродяга! Скатившийся на дно длинноволосый урод! И это мой сын?! Да я никогда не оставлю тебя в покое!
Эдна с трудом заглушила рвущийся крик. О Господи, она этого не вынесет… Пойдет к рубке и все ему выложит…
— Боюсь, ты ничего не добьешься, отец.
— Черта с два! — Голос мужчины стал откровенно злобным.
Эдну сотрясала дрожь. Даже в ее самодовольном и не особенно добром семействе никто никогда не позволял себе высказываться таким образом.
— Я переговорил со всеми акционерами нашей компании. Дела далеко не блестящие, и они готовы взять тебя обратно, даже после столь длительного отсутствия. Однако у тебя только две недели на принятие решения, Юджин. Или ты вернешься к нам в двухнедельный срок, или…
— Или что, отец? — В низком приглушенном голосе Юджина прозвучала такая боль, что Эдна удивилась, как тот, другой, человек не чувствует этого.
— Или у меня нет больше сына!
Девушка услышала звук тяжелых шагов.
Вне себя от ярости и уже не беспокоясь, что мужчины обнаружат, что она подслушивала чужой разговор, Эдна бросилась к рулевой рубке. Рука ее начала было поднимать приоткрытый люк, когда… мягкий женский голос остановил Эдну на полпути.
— Юджин, пожалуйста, выслушай отца. Он хочет, чтобы ты вернулся домой.
— Нет, мама. Такой, как сейчас, я ему не нужен. И никогда не был нужен. Ему нужен прежний Юджин Акула.
— Так ты на самом деле не поступишь, как он просит?
— Мне жаль. Но я не могу…
— Ты… ты был таким хорошим мальчиком. И тебе нравилась твоя работа. Я точно знаю.
— В этом-то и проблема, мама. Даже слишком нравилась. Только вот в кого она в конце концов меня превратила?
— Ну, пожалуйста, Юджин! Просто подумай о возвращении, а? Это сделало бы твоего отца таким счастливым…
— Мой отец, — заговорил Юджин, тщательно взвешивая слова, — Никогда не был счастлив, насколько я помню…
— Но он всегда так гордился тобой. Прошу тебя, не отказывай ему. Если ты пообещаешь, он успокоится.
Наступило долгое молчание.
Эдна прямо-таки умирала от любопытства — что же там происходит? Наконец она услышала помягчевший голос Юджина:
— Если тебе так будет легче, мама, скажи ему все, что хочешь. Я ничего не буду опровергать.
— Благодарю, мой мальчик.
Эдна услышала вздох облегчения и с тревогой подумала, что ожидает эту женщину, когда она покинет парусник?
— Если ты не изменишь свое решение, сынок, то все же… не уедешь, правда? По крайней мере, не сообщив мне? — мягко попросила женщина.
— Обещаю.
Послышался шорох, произнесенные шепотом слова, которые Эдна не разобрала, стук высоких каблуков.
Девушка старалась обуздать свой гнев и дать Юджину время прийти в себя после жестокого эмоционального стресса. Она ждала долго, пока не убедилась, что его родители покинули яхту. Как они напомнили ей ее собственных родителей: властного и самоуверенного отца и мягкую, тихую маму, прячущуюся в тени мужа.
Ее родители тоже не одобрили бы ухода сына из бизнеса, из мира богатства и власти и постарались бы заставить вернуться к прежнему занятию, как и отец Юджина. Эдну охватило чувство нестерпимого стыда и за его, и за своих родителей.
Она решилась подняться наконец на верхнюю палубу. Еще с последней ступеньки трапа она увидела Юджина. Он сидел в рулевой рубке, сгорбившись и стиснув кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев. У нее заныло сердце, в горле застрял ком.
О Господи, ведь я люблю его… Эта мысль, словно молния, сразила ее. Лишь увидев его расстроенным и подавленным, она ощутила всю полноту своих чувств и мучительную тревогу за него. Да, это была любовь! Она любила его таким, какой он есть, — необузданным, с экстравагантной внешностью и манерами, не укладывающимся в рамки общепринятого и теперь очень далеким от того мира, в котором он когда-то чувствовал себя как рыба в воде.
Юджин резко поднял голову, как только она ступила на палубу.
— А-а… Ты все слышала, — пробормотал он.
— Получилось… нечаянно, — извиняющимся тоном сказала она. Ей хотелось бы обнять его, но вряд ли ему сейчас было до нежностей.
— Как у вас там на борту, порядок? — послышался знакомый голос. Это появился собственной персоной Бенджамен Лайтвуд.
У Эдны перехватило дыхание, Юджин издал глухой стон.
Ни она, ни он не осмелились взглянуть друг на друга, пока дядюшка Бен не шагнул на борт «Морского разбойника».
Дядюшка выглядит, как обычно, машинально отметила про себя Эдна. Он был в мешковатых белых штанах и цветастой с яркими рисунками летней рубашке, обут в сильно разношенные сандалии на босу ногу. Усы, закрученные в идеальные колечки, похожие на велосипедный руль, были предметом дядюшкиной гордости и всегда вызывали восхищение племянницы, чего никак нельзя было сказать о седых, но все еще густых и вечно взъерошенных волосах.
— А-а… вот вы где! — воскликнул Бен, улыбаясь Эдне так спокойно, как будто он и не ожидал встретить ее в каком-нибудь другом месте. Он наклонился, чтобы поцеловать племянницу в щечку. Затем взглянул на Юджина. — Меня разбудили какие-то громкие голоса. У вас ничего не случилось?
— Ничего, — Как-то вяло пробурчал Юджин. Ответ его прозвучал неубедительно. Вдруг он устремил пристальный взгляд на лицо Бена — Так что, тебя разбудили? Когда ты приехал?
— Боюсь, что поздно. Где-то около полуночи.
Он ни словом не обмолвился об отсутствии ночью племянницы на борту «Колибри» и о ее более чем странном одеянии. Но все равно бледные щеки Эдны покрылись румянцем, как только она представила себе, что дядюшка наверняка догадался, где она пропадала и чем занималась. О Господи, не допусти, чтобы он задавал вопросы, взмолилась она.
— Так-так, Юджин, — сказал Бен ласковым тоном, как бы не замечая растерянности обоих. — Догадываюсь, что мужчина с гулким голосом и несчастным выражением лица — Твой отец.
— Как ты узнал? — кисло спросил Юджин.
— Он выглядит точь-в-точь как близнец моего брата, когда обвиняет меня в содеянных грехах.
Юджину поневоле пришлось признать правоту своего друга.
— Значит, тебе легко было узнать, да?