Герой в доспехи облачился,
Взял меч, копье и в путь пустился,
Сам оседлав своего коня...
...Брезжил рассвет – начало дня...
XV
Пусть тот, кого нетерпенье мучит,
К терпению себя приучит,
Пусть тот, кто спрашивать страшится:
«Чем же все это завершится?» -
Узнает, что уж близок час,
Когда закончу свой рассказ
Великой благости явленьем:
Анфортасовым исцеленьем!
. . . . . . . . .
Пока же вас перенесу
В то место, где в глухом лесу
Герой наш – лгать не буду -
Впрямь приобщился к чуду.
Навстречу мавр скакал один,
Годами юный господин,
На вид молодцеватый
И сказочно богатый.
Как описать, что он носил?..
Я, нищий, не найду ни сил,
Ни должного уменья,
Чтоб описать каменья,
Горевшие на нем
Ослепительным огнем.
Всю жизнь проживши нищим,
Пред этим золотищем
Я откровенно трепещу...
И равного не отыщу
Ни в том, ни в этом стане,
Ни в Англии, ни в Бретани...
Он, видимо, Любви служил.
Он от рожденья ею жил.
Все эти украшенья -
Любовниц подношенья...
К тому ж еще, страшней грозы,
Он на турнирах брал призы,
Другим не уступая
(Разумно поступая)...
...Да, молодец был недурен,
К тому ж рассудком одарен, -
Не выиграть сраженья
Без соображенья!..
...Невдалеке шумел прибой.
Мавр корабли привел с собой,
Ну, а на каждом – кстати -
По мавританской рати.
Число не трудно сосчитать:
Всего их было двадцать пять,
Тех кораблей, груженных
Многими сотнями вооруженных.
Заметить надобно: войска
Не понимали языка
Чьего-либо другого,
Кроме своего родного.
Прибывши из одной земли,
Они друг с другом не могли
Словами объясниться.
(Все скоро объяснится...)
Да, хоть земля у них одна,
Различны были племена,
Пришлось разноплеменным
Служить одним знаменам.
Он был королем единым
Всем маврам и всем сарацинам...
...Он был и молод, и удал,
И, скажем правду, обладал
Диковинным оружьем
(Мы это обнаружим)...
...Итак, сошедши с корабля,
Король увидел короля.
Поскольку короли они,
Пусть спорят меж собой одни:
Мы столь великим людям
Ни в чем мешать не будем!..
...Из них был каждый, страх презрев,
Душою – агнец, сердцем – лев.
...Зачем судьба была столь зла
И этих королей свела,
Свела причем случайно:
Земля ведь так бескрайна?!
...Но я за Парцифаля спокоен.
Мало того, что он истинный воин,
Вовек живет в его крови
Верность Граалю и Любви...
...Их силе воздавая дань я,
Страшусь: не хватит дарованья,
Отпущенного мне судьбой,
Чтоб описать этот дивный бой
Весомо, точными словами
(Заранее каюсь перед вами).
Но так скажу: вначале
Их лица засияли
В порыве увлеченья
Подобием свеченья.
Но сердце на двоих одно
Им было господом дано:
Каждый, по воле духа святого,
Носил в груди своей сердце другого.
И хоть им обоим отрадно было,
Сердце у них болело, ныло:
Отважное сердце бойцовское,
Единое сердце отцовское...
...Итак, хоть корень их един,
Язычник и христианин
Столкнулись меж собою...
Не мне им быть судьею.
Я сознаю: решать не мне,
На чьей победа стороне.
Я лишь желаю, чтобы
В живых остались оба...
Однако бой уже идет...
Кто первым на землю падет,
С коня кто первым свалится?
(О, сколь душа печалится!)
Но я немало удивлен:
Безмерно был толчок силен,
Но оба в самом деле
В седлах усидели...
И вновь они столкнулись...
Их копья не согнулись...
Язычник впал в великий гнев,
В седле противника узрев,
Что было непривычно:
Своих соперников обычно
Разил он с первого удара,
Исполнен огненного жара...
И так же были горячи
Их раскаленные мечи,
Которыми они махали -
И ярость, страсть в них не стихали...
Кони сильно утомились,
От жара их бока дымились,
Но, распаляясь все сильней,
Сошли противники с коней
И битву продолжали стоя,
Дыша священным жаром боя...
Крещеный явно уступал
Язычнику... Тот наступал,
Клич выкликая: «Табронит!» -
И этот клич его звенит,
И перед каждым взмахом новым
Бодрит себя он этим зовом.
Так, восклицая: «Табронит!» -
Он супротивника теснит!..
Но не сдавался и крещеный.
Взгляд к Пельраперу обращенный,
Был чист и светел, как хрусталь.
И перед ним сиял Грааль...
...Мавр знал Любовь. Любви служенье
Не раз вело его в сраженье,
И так он навык приобрел
И всех противников борол...
Как нам уже известно, он
Был королевою пленен,
Прекраснейшею Секундильей,
И не жалел усилий,
Чтобы награду заслужить
Той, для кого хотел он жить...
И Парцифаль изнемогал.
Лишь дух геройский помогал
Ему порой с колен подняться
И все еще обороняться,
Теперь уж – из последних сил...
И он пощады не просил...
Они сражаются... Они?!
Нет, истине в глаза взгляни:
Здесь в испытанье боевое,
Казалось бы, вступили двое,
Но двое, бывшие – одним.
Мы их в одно соединим:
Две кровных половины,
Два брата двуедины...
...Итак, язычник побеждал.
Но Парцифаль не смерти ждал -
Великой ждал услады...
И тут мы вспомнить рады,
Как Треврицент ему внушил,
Что он пред Богом согрешил
И что одна дорога
К спасенью – вера в Бога!..
И он постиг, что Бог – везде:
Как в отраде, так и в беде,
И того, кто Господа славит,
Всевышний не оставит,
И он предвкушал усладу:
Всевышнего пощаду!