И говорит без промедленья:"Постигнет смертный приговорТех, кто затеет разговорПри нашем сыне дорогомО рыцарях или о том,Как совершаются турниры.Я родила его для мира,И чтоб не сделалась беда,Он знать не должен никогдаО страшных рыцарских забавахИ о сражениях кровавых".Умолкли все, боясь угроз...А королевский мальчик росВ своем глухом уединенье,Вдали от рыцарских забав,Ни разу так и не узнав,Какого он происхожденья.Из королевских игр однаБыла ему разрешена:К лесным прислушиваясь звукам,Бродил он с самодельным луком,И, натянувши тетиву,Пускал он стрелы в синеву,Где резвые кружились птахи...Но как-то раз он замер в страхе!Была им птица сражена.О, горе! Только что онаТак безмятежно песни пела -И вдруг навек оцепенела.Навзрыд ребенок зарыдал.Как на себе он кудри рвал!Как горевал и убивался!..Он был красив, высок и прям,Он, крепкий телом, по утрамВ ручье студеном умывался.Он никаких не знал забот.Но мальчик, выросший на воле,Рыдал, бывало, в сладкой боли,Едва лишь птица запоет.Необычайное томленьеВ нем вызывало птичье пенье.В слезах он к матери бежит.Он весь трепещет, весь дрожит.Мать к сердцу прижимает сына;"Скажи, в чем слез твоих причина?С кем на лужайке ты играл?.."Молчит – как в рот воды набрал(С детьми случается такое...).Мать не могла найти покояДо той поры, покуда тайнаВдруг не открылась ей случайно.Она приметила, что сынГуляет по лесу один.И только птицу он заслышит,Волненье грудь его колышет,Стремится ввысь его душа.И, птичьим пеньем пораженный,Стоит он, как завороженный,И внемлет, внемлет, не дыша.Полна отчаянья и гнева,Повелевает королева,Созвав крестьян своих и слуг,Переловить лесных пичуг,Их без разбора уничтожить,Чтоб сына не могли тревожить.Спешат крестьяне вместе с дворней,Да птицы были попроворней,Вспорхнули с веточек они -Поди попробуй догони!..Так многие спастись успелиИ снова весело запели.Тут мальчик матери сказал:"Кто бедных птичек наказал?(Ручьями слезы побежали.)Вели, чтоб их не обижали!"Сказала мать, целуя сына:"Знай, перед Богом я повиннаИ плачу, блажь свою кляня.Ах, почему из-за меняДолжны умолкнуть божьи птицы?Нет, это вновь не повторится.Раскаянье – тому залог..."«Скажи мне, мать, что значит: Бог?..»"Мое любимое дитя,Тебе отвечу, не шутя:Он, сущий в небесах от века,Принявши облик человека,Сошел на землю, чтобы насСпасти, когда настанет час.Светлее он дневного света.И ты послушайся совета:Будь верным Богу одному,Люби его, служи ему.Укажет он тебе дорогу,Окажет он тебе подмогу,Мой добрый мальчик дорогой.Но помни: есть еще другой.Се – черный повелитель ада.Его всегда страшиться надо.Предстанет он в обличьях разных,Чтоб ты погряз в его соблазнах.Убойся их! От них беги!И верность Богу сбереги!Так отличишь ты с юных летОт адской тьмы небесный свет".И мальчик, выслушав ее,Вник в сущность мудрых наставлений...Учился он метать копьеИ столько уложил оленей,Что мать и весь ее народКормились ими круглый год.Трава ли землю покрывалаИль снеговые покрывала,Он в чащу леса уходилИ там охотился отважно.И вот, послушайте, однаждыКопьем в оленя угодил,Что был громаден непомерно.С такою ношею, наверно,Не смог бы сладить даже мул.А он и глазом не моргнулИ, на спину взваливши тушу,Упорством укрепляя душу,Явился в материнский дом,Нисколько не устав притом...Затем такой случился случай.Он лесом шел над горной кручей,К губам листочек прижимал(Чтоб сей листочек дребезжал,Служа приманкою оленям)И вдруг услышал с удивленьемКонский топот вдалеке.Сильнее сжав копье в руке,Он громким смехом разразился:"Не сам ли черт сюда явился?Я кое-что слыхал о нем.Мать говорит: властитель ночи...Что ж, поглядим, каков ты днем!Должно быть, страшен, да не очень".Так боевой священный пылВ своем он сердце ощутил.Но тут три рыцаря из чащиУже возникли перед ним.О, как доспехи их блестящи,О, как их взор неустрашим!Все трое на богов похожи.И мальчик на колени палИ, просветленный, зашептал:«О, помоги мне, правый боже!»Но первый рыцарь рассмеялся:"Откуда дурень этот взялся?Клянусь, что валезиец[48] он!А ну-ка, убирайся вон!"(Хоть мы не валезийцы с вами,И нас, баварцев,