И каждый, стар он или юн,Простился мысленно с пощадой.Здесь умереть любой готов,Но в рабстве жить нам нет охоты...""Примите дюжину хлебовОт дяди вашего Кийота,[81] -Промолвил старый паладин. -Пусть поубавят ваши мукиБочонки сих заморских винДа и окорока. Три штуки..."Подобный же подарок шлетДругой сородич – Манфилот.[82]. . . . . . . . .Но Парцифаль, гласят преданья,Просил распределить даяньяСредь голодающих людей,Оставивши себе и ейВсего лишь тонкий ломтик хлеба...И пусть благословит их небо!..Людьми полученный припасХоть скуден был, но многих спас.Однако, всем на горе,И он был съеден вскоре...Народ в могилу погружался...Один лишь Парцифаль держалсяСил у него хваталоЖить... Жить во что б ни стало!. . . . . . . . .Теперь пора бы рассказать,Как Парцифаль улегся спать.Быть может, на соломеУснул безвестный дворянин?Нет! На мягчайшей из перпнУ королевы в доме!Сиянье свеч слепило взор,И драгоценнейший ковер,Что королевой послан,Был на полу разостлан.Он рыцарей отправил прочь...Слуга спешит ему помочьРазлечься, расстегнуться,Раздеться и разуться...Но вскорости проснулся онЗатем, что сладкий этот сонБыл прерван чьим-то плачем -Потоком слез горячим...Тут происходит то, о чемМы честный разговор начнем...Прелестную КондвирамурВел к Парцифалю не Амур.Она блюла свой стыд девичий,Не собираясь стать добычейЗлокозненной игры страстей...Был в полной мере ведом ейСвященный трепет пред границейМежду женою и девицей.И к Парцифалю дева шлаС надеждою, что в нем нашла,Не пошатнув законов девства,Оплот, защиту королевства.Не муж сейчас ей нужен! Нет!Мужской ей надобен совет.За свой народ она просила,Чтобы влилась мужская силаВ его слабеющую кровь...И что ей страсти! Что любовь!..Она идет походкой смелойВ одной сорочке тонкой, белой,И это ей – вернейший щит,Что от бесчестья защитит...Она служанок отпустила,Тихонько в комнату вступила,Сама пылая, как костер,И опустилась на ковер,Рыданьем спящего тревожа,Встав на колени подле ложа.... . . . . . . . .Он пробудился – сон долой."Вы на коленях? Предо мной?Стоять коленопреклоненнойВозможно лишь перед МадоннойДа перед господом ХристомИли во храме пред крестом.Я был бы счастлив, если б селиВы хоть на край моей постели...". . . . . . . . .И дева молвила тогда:"Мой друг, лишь крайняя нуждаМне обратиться к вам велела..."Так вник наш рыцарь в сущность дела..."Едва скончался мой отец,Кламид пытался под венецМеня насильно повести...Я пытки адские снестиБыла скорей готова,Чем выйти за такогоЗлодея, зверя, подлеца.Отдать ему престол отца?!Я, не моргнув и глазом,Ответила отказом.... . . . . . . . .Тут он мне объявил войнуИ разорил мою страну,И сенешаль его с ним вместеТворят кровавые бесчестья.Ах, нет надежды никакой -На вечный разве что покой...В тисках отчаянья и гневаЯ погибаю, видит Бог...""Но чем, скажите, я бы могПолезным быть вам, королева?..". . . . . . . . .И, посмотрев на Парцифаля,Она промолвила, моля:"Избавьте нас от короляИ мерзостного сенешаля!..Отпор противнику утроив,Я лучших хороню героев.Но, нашу не осилив рать,Он мнит меня измором взятьИ этот город осаждает.Кондвирамур, он рассуждает,Уступит!.. Радуйся, жених!..Но лучше с башен крепостныхВсех нас пусть сбросят в ров бездонный,Чем сделкой, якобы законной,Скреплю бесчестье и позор!.."К ней руки Парцифаль простер:"Мне все равно, – он говорит, -Кто сей Кингрун, француз иль брит,Какого он происхожденья, -Ему не будет снисхожденья!Я призову его к суду,С дороги правой не сойдуИ стану вам служить всей силой,Безропотно служить, покаУдержит меч моя рукаИль сам не буду взят могилой!.."Кончалась ночь, забрезжил день,Когда неслышная, как тень,Она ушла без промедленья,Исполненная умиленьяИ благодарности к нему,К Парцифалю моему,С которого весь сон согнало.А солнце между тем вставалоИ зажигало небосклон.И мерный колокольный звонНа башне зазвучал соборной,Скликая в храм народ упорныйСквозь дыма черную завесуНа утреннюю мессу.И наш герой вступает в храм,Где, обращаясь к небесам,Народ святую молит девуСпасти их край, их королеву.И тотчас повелел герой:«Оружье мне! И панцирь мой!»