Parzival

Вы всех терзали, всех казнили...
И вот острейшую вонзили
Стрелу в израненную грудь!..
Могу ли вас не упрекнуть
В преступной черствости к Гавану?!
Нет! Обвинять вас не устану...
...Поет Любовь избранник музы!..
Но бедный пленник Оргелузы,
Изведав злую вашу власть,
Навек вас должен был проклясть!..
Как много он стерпел лишений,
Одной из ваших став мишеней!..
. . . . . . . . .
Ночь миновала. Рассветает...
Свечного света не хватает
Для состязания с дневным!..
...Гаван движением одним
Смахнул с себя оцепененье...
В окно вливалось птичье пенье.
И наш приятель ощутил
Прилив могучих свежих сил.
Затем он произнес тихонько:
"Однако же я спал долгонько!..
Но боже! Вот чему я рад!.."
Лежал новехонький наряд
Взамен его одежды грязной,
Забрызганной и безобразной,
Изодранной когтями льва...
Переодевшись, он сперва
Прошелся медленно по залам,
Любуясь блеском небывалым,
Хоть во дворцах живал не раз...
Хрусталь, рубин, смарагд, топаз
Чудесно стены украшали.
Каменья словно бы дышали
Средь беломраморных колонн...
Вдруг, потрясенный, видит он
Большую башню из камней,
Пылавших тысячью огней,
Переливавшихся, сверкавших,
Необъяснимо отражавших
В его обличии живом
Тот мир, в котором мы живем.
Увидел он моря и горы,
Разливы рек, полей просторы,
Луга и тучные стада,
Затем увидел города,
Где улицы, дома и люди...
Конечно, о подобном чуде
Гаван и помышлять не смел...
Признаемся: он онемел...
Но престарелая Арнива
И королевы дочь – Сангива[140]
В сопровожденье юных внучек[141]
(В глазах у каждой – солнца лучик)
Спешат к герою моему
С желанием внушить ему,
Что, хоть была пустяшной рана,
С постели подниматься рано,
Что надобно себя беречь
И всеми делами пока пренебречь,
Чтоб ране вновь не отвориться...
"О госпожа и мастерица, -
Гаван в ответ проговорил, -
Весь век бы вас благодарил!
Вновь приведен я в чувство -
То ваше сделало искусство!
Вас сам господь ко мне призвал!.."
"Так ты мастерицу во мне признал?
И благодарен мне безмерно?..
Ну, что же. Коли это верно,
Тебя хочу я обязать
Их, всех троих, облобызать...
Все трое – королевской крови..."
Он тотчас же, не прекословя,
С охотой выполнил приказ
И (говорю вам без прикрас)
Почувствовал выздоровленье,
С чем он и принял поздравленье...
И все ж глазами ищет он
Ту чудо-башню средь колонн
И страстно молит, чтоб Арнива
Сего не убирала дива...
...Она сказала: "Ну, так и быть.
Все, что можешь увидеть, увидь!" -
И пальцем ему погрозила...
И башня отразила
(Уж так была она устроена)
Прекрасную деву и гордого воина,
Которые мчались галопом
Сквозь лес, по запутанным тропам...
Правила дева горячим конем,
А рыцарь пылал благородным огнем,
И, чувствуя жаркое жженье,
Он, видимо, рвался в сраженье...
...О, если бы башня ему солгала!
Той девой – увы! – Оргелуза была,
И вид ее был так прелестен...
А рыцарь? Он нам неизвестен.
Я говорю: неизвестен пока.
Еще мы с ним встретимся наверняка.
Однако томить вас не стану -
Вновь возвращаюсь к Гавану...
Он молвит: "Там – рыцарь, я вижу его,
Торопит куда-то коня своего,
Воздевши копье боевое,
Он хочет рискнуть головою...
Ну, что же, коль хочет рискнуть, пусть рискнет!
Мое копье его проткнет!..
Не вы ли мне силы придали?.."
...Все четверо зарыдали:
"Мы не враги вам, а друзья.
Сражаться вам еще нельзя.
Вы не оправились от ран.
А этот паладин – Флоран,[142]
Доселе был непобедимым,
О чем считаем необходимым
До вашего сведения довести,
Чтобы образумить вас и спасти...
Но будь вы даже вполне здоровы,
Сражаться вам смысла нет никакого,
Тут мнений быть не может двух,
Несмотря на ваш славный рыцарский дух,
И вы нам, пожалуйста, поверьте...
В случае вашей геройской смерти
Немедленно казнят и нас,
Которых ваш меч благородный спас...
И даже в случае вашей победы
Всех ждут ужаснейшие беды:
Под тяжестью железных лат
Вновь ваши раны закровоточат,
И, к торжеству себя готовя,
Умрете вы от потери крови!.."
...Как быть?.. Герой не хочет ждать!..
Он просит женщин не рыдать
И, обратив молитву к Богу,
Собирается в дорогу,
Свой долг Любви отдать спеша...
...И вот Гаван у торгаша,
Где Грингульес покорно пасся,
Чтобы его хозяин спасся!..
Теперь – вперед – к другому дому,
К тому паромщику седому,
Который, как назначил рок,
Его переправил через поток...
Седой паромщик снова
Принял его как родного

140

Сангива – мать Гавана (см. прим. 131).

141

В сопровожденье юных внучек... – Это сестры Гавана Итония и Кундри (но не прорицательница. – Ср. прим. 99).

142

Флоран из Итолака. – В тексте он назван турком. Предполагается, что он входит в отряд телохранителей Оргелузы.