Штумпф оставался Штумпфом. Старый скряга пытался и сейчас, по своему обыкновению, прикинуться бедняком, чтобы отбить охоту у простоватого Эккерта, натуру которого он уже, как ему казалось, изучил, требовать комиссионных. Ведь получить какие-либо сведения в ведомстве Фрица Тодта было невозможно, а то, что Министерство авиации имеет свою экономическую службу с широко разветвленным статистическим аппаратом, было ему хорошо известно.
Эккерт задумчиво разглядывал свои ногти, слушая пылкую речь «старого друга». Когда Штумпф замолк, Эккерт поднял глаза.
— Вот что, Зигфрид, я хочу знать всю эту историю с тобой. Что случилось, почему полетели твои шансы у фюрера? Для меня все это непонятно…
Штумпф криво усмехнулся:
— Долгая история, Фриц… Я не хотел бы тебе ее рассказывать. Это слишком тяжело для меня.
Эккерт сказал жестко:
— Придется рассказать, Зигфрид. Иначе я не смогу выговорить для тебя у рейхсмаршала одно дельце, которое не только пахнет жирными комиссионными, но и откроет для тебя вновь кое-какие двери… Ты меня понимаешь?
Штумпф оживился:
— Если ты говоришь об этом деле с бельгийским рыболовным флотом, то я согласен… Правда, это рискованная штука, но я готов вновь поточить свои старые зубы…
— Речь не о флоте… Тут кусок пожирнее. Но об этом потом. Я слушаю, Зигфрид…
Штумпф расстегнул ворот рубашки, потер ладонью щеку.
— Ты меня убедил, Фриц. Только я не пойму, зачем тебе нужна эта история?
— Я не хочу, чтобы возражение рейхсмаршала против твоей кандидатуры застало меня врасплох. Я хочу иметь на этот счет свои доводы.
Штумпф закрутил головой.
— Ты прав, ты прав, Фриц… Он будет возражать. Я тебе все скажу. Когда была «хрустальная ночь», ну, ты знаешь, когда били евреев, я прихватил кое-что из имущества банкира Бендлера… Мои парни взяли малость из наличности в его кассе, коллекцию картин… ну, ты понимаешь. Откуда мне было знать, что все это по списку намечено для Геринга? У Карла начались неприятности, а тут еще до фюрера дошло, что мой братец, Альфред, да ты его знаешь… Так вот, этот идиот подался в Испанию и воевал на стороне коммунистов… Хорошо, что не под своей фамилией, это избавило меня от еще больших бед… Ты же знаешь, как фюрера настораживает то, что связано с коммунистами. Мне пришлось потом возвратить Герману… тьфу, господину рейхсмаршалу все эти камешки… Да и картины тоже, но было поздно… Я взял у Бендлера на восемьсот тысяч марок, а у Геринга по описи значилось на миллион и сто тысяч. Мне пришлось вложить свои денежки, Фриц, а после того как началась эта самая централизация и мне пришлось отдать фюреру все свои суда и заводы для их ремонта, я остался нищим, Фриц…
Эккерт вертел в пальцах карандаш. Штумпф замолк. Он тяжело дышал и не сводил настороженного взгляда с лица Эккерта.
Эккерт думал. Уже с первых минут визита Штумпфа у него возник вариант, который сейчас принимал окончательные формы. В Стокгольм должен ехать Штумпф. Уладить вопросы с рудой он не сможет — слишком явно проглядывает в нем желание погреть собственные руки. Да и тонкий это вопрос. Игорь запутал его, как только мог, намекая осторожным шведам на возможную реакцию Англии и США. А вот в качестве курьера его кандидатура самая лучшая. Ведомство Гиммлера не заподозрит ничего. Только под каким предлогом всучить ему пакет? И как сделать, чтобы он доставил его гарантированно, не заглянув в содержание? Как?
Штумпф глядел на него ожидающе. Эккерт достал сигару, срезал кончик ее специальными ножницами, повертел в руке, прежде чем закурить.
— Ты знаешь ситуацию, Зигфрид… Заводы Пензгена, Цангена, Лёзера, Флика и других задыхаются без руды. Генеральный директор объединения «Герман Геринг-верке» Плейгер докладывал рейхсмаршалу, что без нового поступления руды мы не сможем обеспечить рейх и армию новым оружием. А руды более чем достаточно в Швеции, Зигфрид… Ты понимаешь меня?