— И что вы хотите этим сказать?
— Он необычный, особенный. Это не то, что носят все.
— Верно подмечено. Ну а если это одна из моих причуд?
— Это причуда, которая может мне пригодиться.
— Что вы имеете в виду?
— У меня к вам просьба. Возможно, вы откажетесь, но, может быть, и нет, потому что мне кажется, что вы — мужчина, который готов рискнуть, так же как я — женщина, которая рискует.
— Слушаю вас, — согласился он, чуть улыбнувшись.
— Я хочу попросить у вас плащ, ваш паспорт и ваш авиабилет. Скоро, минут, скажем, через двадцать, объявят посадку на Лондон. С вашим паспортом и в вашем плаще я полечу в Лондон и избегну смерти.
— Вы хотите сказать, что будете выдавать себя за меня? Милая девушка…
Она открыла сумочку и достала оттуда маленькое квадратное зеркальце.
— Взгляните сюда. Посмотрите на меня, а потом на себя.
И тут он наконец понял, кого она ему напоминала: его сестру Памелу, умершую лет двадцать назад. Они с ней всегда были очень похожи. Лицо Памелы было мужественным, а его — немного женственным, особенно в детстве. Носы у обоих были с горбинкой, одинаковый изгиб бровей, одна и та же чуть кривоватая улыбка. Памела была пяти футов ростом, а он — пяти футов десяти дюймов. Он взглянул на женщину, возвращая ей зеркальце.
— Вы хотите сказать, что мы с вами похожи? Но, милая девушка, это сходство не обманет тех, кто знает меня или вас.
— Конечно не обманет. Неужели вы не понимаете?
Этого и не требуется! Я путешествую в брюках, на вас до сих пор был капюшон. Все, что мне нужно сделать, — это обрезать волосы, завернуть в газету и выбросить в урну. Потом я надену ваш бурнус, у меня будут ваш посадочный талон, билет и паспорт. Если в самолете нет никого из ваших знакомых, а я полагаю, что нет, иначе они с вами уже заговорили бы, то я спокойно сойду за вас. Когда потребуется, я предъявлю ваш паспорт, капюшон снимать не буду, чтобы были видны только нос, глаза и рот. Когда самолет совершит посадку, я смогу спокойно уйти, потому что никто не будет знать, что я на нем прилетела. Я тихо уйду и растворюсь в лондонской толпе.
— А мне что прикажете делать? — иронично осведомился сэр Стэффорд.
— У меня есть предложение, если у вас хватит смелости его принять.
— Давайте. Обожаю выслушивать предложения!
— Сейчас вы встанете и пойдете к киоску — купить журнал, или газету, или какой-нибудь сувенир. Плащ вы оставите здесь. Вернувшись с покупкой, вы сядете где-нибудь в другом месте: скажем, в углу вон того дивана напротив. Там будет вот этот же самый стакан, а в нем кое-что, от чего вы заснете.
— И что дальше?
— Скажем, вас обворуют. Кто-то добавит вам в пиво снотворное и похитит у вас бумажник — словом, что-то в этом роде. Вы заявите о случившемся: мол, у вас украли паспорт и вещи. Вашу личность очень быстро установят.
— Вы знаете, кто я? Я хочу сказать, вам известно, как меня зовут?
— Пока нет, я ведь еще не видела вашего паспорта.
Я понятия не имею, кто вы такой.
— И все же вы заявляете, что мою личность легко установить?
— Я хорошо разбираюсь в людях и вижу, кто важная персона, а кто нет. Вы — важная персона.
— А почему я должен все это делать?
— Хотя бы для того, чтобы спасти другому жизнь.
— Не слишком ли причудлива ваша история?
— О да, в нее трудно поверить. Вы верите?
Он задумчиво посмотрел на нее:
— Знаете, кого вы мне напоминаете? Прекрасную шпионку из кинофильмов.
— Да, наверное. Но я не прекрасная.
— И не шпионка?
— Вероятно, можно сказать и так. Я владею некоторой информацией и хочу ее сохранить. Вам придется поверить мне на слово, что эта информация представляет ценность для вашей страны.
— А вам не кажется, что все это выглядит довольно нелепо?
— Кажется. В книге это могло бы выглядеть нелепо.
Но ведь столько нелепых вещей оборачивается правдой, не так ли?
Он снова взглянул ей в лицо. Она была очень похожа на Памелу. И голос ее, несмотря на акцент, был похож на голос сестры. То, что она предлагала, было несерьезно, дико, почти невозможно и, вероятно, опасно, опасно для него. К сожалению, именно это обстоятельство его и привлекало. Иметь нахальство предложить ему такое! Интересно, что из этого может выйти?
— А что мне это даст?
Она посмотрела на него, обдумывая ответ:
— Развлечение. Некоторое разнообразие в череде привычных событий. Может быть, лекарство от скуки. У нас не так много времени. Решайте.
— А что мне делать с вашим паспортом? Мне придется купить в киоске парик, если они там имеются?
Я должен выдавать себя за женщину?
— Нет, речь не о том, чтобы поменяться местами: вас усыпили и ограбили, но вы остаетесь самим собою.
Решайте. Времени нет. Оно бежит очень быстро. Мне нужно заняться своим маскарадом.
— Вы выиграли, — решился он. — Когда предлагают что-то необычное, отказываться нельзя.
— Я надеялась, что вы думаете именно так, но не была уверена.
Сэр Стэффорд Най достал из кармана свой паспорт, опустил его в наружный карман плаща, поднялся с дивана, зевнул, огляделся по сторонам, взглянул на часы и двинулся к киоску, в котором были выставлены на продажу различные товары; при этом он ни разу не обернулся. Он купил дешевую книжку, перебрал несколько мягких плюшевых игрушек — подходящий подарок для какого-нибудь ребенка — и остановил свой выбор на панде. Окинув взглядом зал ожидания, он вернулся на свое прежнее место. Плащ исчез, девушки тоже не было, на столике все так же стоял его недопитый стакан пива. «А вот тут, — подумал он, — я рискую». Он взял стакан, уселся поудобнее и медленно выпил его содержимое. Вкус пива почти не изменился.
— Ну, интересно, — мысленно произнес сэр Стэффорд. — Посмотрим.
Вскоре он поднялся и направился в дальний конец зала, где расположилось то шумное семейство, — все весело смеялись и говорили наперебой. Он уселся рядом, зевнул и откинул голову на спинку кресла. Объявили рейс на Тегеран. Многие пассажиры повставали со своих мест и устремились к регистрационной стойке с соответствующим номером, но в зале оставалось еще множество народу. Он открыл только что купленную книгу и снова зевнул. Ему вдруг страшно захотелось спать…
Надо бы решить, где это лучше всего сделать…
Компания «Трансъевропейские линии» объявила вылет очередного самолета. Рейс триста девятый на Лондон.
Многие пассажиры поспешно направились к регистрационной стойке; к этому времени, однако, в зале уже набралось довольно много пассажиров, вылетающих следующими рейсами. А по радио снова сообщили о тумане в Женеве и задержке соответствующего рейса. Тем временем стройный мужчина среднего роста в иссиня-фиолетовом плаще на красной подкладке, с капюшоном, надвинутым на коротко остриженную, но чуть менее аккуратную голову, чем головы многих нынешних молодых людей, пересек зал и встал в очередь. Предъявив посадочный талон, он прошел через выход номер девять.
Последовали другие объявления: рейс компании «Свис эр» на Цюрих, рейс греческой авиалинии на Афины и Кипр… А потом… еще одно объявление, уже иного характера: «Мисс Дафну Теодофанос, следующую в Женеву, просят пройти регистрацию. Рейс в Женеву откладывается в связи с туманом. Пассажиры будут отправлены через Афины. Самолет готов к вылету».
Потом снова зазвучали объявления, касающиеся пассажиров, следующих рейсами в Японию, Египет, Южную Африку: авиалинии буквально опутывали весь земной шар. Некоего господина Сиднея Кука, следующего в Южную Африку, просили подойти к администратору.
И опять вызвали Дафну Теодофанос.
«Последний раз объявляется посадка на рейс триста девять».
В углу зала маленькая девочка глазела на мужчину в темном костюме, который крепко спал, откинувшись на спинку красного кресла. В руке у него была маленькая игрушечная панда.
Малышка потянулась было к панде, но мать остановила ее:
— Не надо, Джоан, не трогай. Дядя спит.
— А куда он летит?
— Может быть, в Австралию, как мы.