Решив вскрыть очередную каюту, Кобальт уже приготовил лазерный резак, как вдруг, за искорёженной чудовищной силой переборкой, раздался печальный девичий голос.
- Мне сегодня грустно гипнос. Я скормила регенератору моё последнее, самое любимое платье. Ну и что, что оно мне уже маловато. Регенератор сам виноват, что так хорошо меня кормит.
Сквозь перекошенную дверь каюты едва слышно донёсся печальный девичий вздох.
- Жаль. Так что пришлось одеть тот комбинезон, который мне на прощанье подарила Делия. Оказывается он мне уже совсем в пору. А если регенератор завтра опять попросит есть, то придётся отрезать и отдать ему мои волосы. Да, да! Именно волосы. Знаешь, они ведь уже выросли гораздо ниже пояса, и мне приходится каждый день заплетать их в косу. Вот и отрежу хотя бы на половину, ведь всё равно мешают. А больше в каюте вообще ничего не осталось. Вот, разве что кресло. Но его я не отдам. Ну, если только в последнюю очередь. Ведь мне его жалко. Да, да. Представь себе, жалко. Если я скормлю его регенератору, мне совсем не на чём будет сидеть, когда я с тобой разговариваю. Поэтому сегодня я ничего тебе рассказывать не буду. Уж извини...
Командир отряда спасателей мгновенно замер. Закрепил на поясе выключенный резак и прислушался. Неужели она? Этот голосок Кобальт узнал бы из всех голосов вселенной. Когда-то, давным-давно он был тайно и безответно влюблён в одну пигалицу на родном астероиде. Кажется, ей исполнилось лет десять - одиннадцать, когда её, после гибели родителей, увёз с астероида командир отряда спасателей, навсегда изменив и её и его судьбу.
Кобальт обмер. Если бы он сейчас вскрыл переборку, как собирался, она немедленно погибла бы в безвоздушном пространстве корабля. Незамедлительно были просканированы на наличие жизни все ещё не осмотренные каюты и отсеки погибшего корабля. Нет, эта жизненная единица была единственной. Её спасло то, что ее каюта находилась в самом центре хвостового пассажирского блока и на момент аварии девушка находилась непосредственно внутри каюты, а регенератор как раз функционировал в рабочем режиме.
По спискам пассажиров лайнера Кобальт уточнил - да, это была именно она. Девочка, которая так глубоко запала в его душу, что он так и не смог её забыть. Немедленно доставили и подключили на вскрытой внешне-каютной панели к контактам регенератора автономный источник питания.
Теперь жизни пассажирки ничего не грозило. Но, чтобы окончательно удостовериться в этом, к переборкам её каюты были подключены датчики движения, микрофоны и множество других приборов фиксирования жизнедеятельности запертой пассажирки. Как смогло это хрупкое создание не сойти с ума от одиночества, проведя взаперти на погибшем корабле вот уже более двух лет? Ответ пришёл на следующий день.
- У нас сегодня праздник, гипнос. Регенератор наконец-то насытился и больше не просит есть. Сегодня синий день и я вновь расскажу тебе про мальчика.
Он увидел поворачивающиеся головы, глядящие на него, и сердце мальчика замерло. А потом затрепетало, как испуганная птичка, внезапно заметившая нацеленные на неё когти хищника. Гимнаты. Грозные, неподкупные, неумолимые гимнаты пришли в их дом. Что им нужно? Он не помнил за собой никакой шалости, никакого поступка за которые его следовало бы наказать.
- Все члены общественной ячейки называемой на данной планете семьёй в сборе.
Безжалостно раздался безликий голос от окна.
- Данная ячейка обвиняется в невыполнении параграфа соглашения номер восемь, дробь шестьсот сорок семь, дробь десять - о размножении. Ячейка, именуемая семьёй, существует вот уже более пяти оборотов планеты вокруг светила. Но за этот период была произведена лишь одна жизненная единица мужского пола, именуемая ребёнком. Если за последующий оборот планеты не будет произведена ещё одна жизненная единица, именуемая ребёнком, то данная ячейка будет считаться неэффективной и согласно параграфу соглашения будет немедленно расформирована.
- Уже,- красная и чуть заикаясь от волнения, тихим голосом сказала мать.
- Скоро у нас появится ещё один ребёнок. Я уже беременна.
Все головы повернулись в её сторону. Мальчик заметил радостное удивление на лице отца и полу-бесстрастную заинтересованность, которую можно было разглядеть на лицах гимнатов, если хорошенько постараться и вглядеться в густую тень от их шляп.