мог, но он был верным слугой у пастора Януса, а, значит, и
усердным исполнителем его поручения доносить на членов
церкви – вот причина, по которой он был возвеличен в
церкви.
«Учитывая, что в церкви усердно насаждалось учение «о
домашних Хлоиных», можно с уверенностью сказать, что у
Януса хватало доносчиков и помимо Вадима, и, наверняка,
среди них были люди более грамотные и более умелые.
Почему из них всех диаконом, по сути, вторым человеком в
церковной иерархии, стал именно Вадим?» – спросил я, не
удовлетворившись объяснением Степаныча.
– Когда речь зашла о служителях, ныне стоящих в
окружении пастора Януса, первое, что пришло мне на память
и легло на сердце – это история про царя Саула и Доика
Идумеянина. Поверь, Николай, вовсе не потому, что я хотел
провести параллели между ними и пастором Янусом и
Вадимом. Наоборот, лишь когда перечитал эту библейскую
историю, я увидел общие черты: там был самовластный
правитель и здесь самовластный руководитель, там был
доносчик, готовый исполнить любую волю своего царя и
47
_______________________________________________________________
здесь доносчик, готовый исполнить любую волю своего
пастора, – ответил мне собеседник.
– Почему ты решил, что Вадим готов пойти на любую
подлость, исполняя волю пастора?
– Я не говорил, что Вадим готов пойти на любую
подлость, но то, что его "заслуги" не исчерпываются
доносами – этому я сам был свидетелем. Например, я
слышал, как он учил члена церкви: «Я знаю, что это будет
против воли Святого Духа, но всё равно ты должен делать
так, как велит пастор». Или ещё один пример: в угоду
пастору Янусу Вадим публично оклеветал Виктора –
человека, о котором раньше говорил, что он ему, как отец.
Он перед пастором и пресвитерами обвинил Виктора в том,
что он взял две тысячи рублей из пожертвований на церковь,
то есть, по сути, обвинил в краже.
– Это того Виктора, который бесплатно ремонтировал
аппаратуру для половины церкви? – удивился я.
– Да, того. И хотя вскоре выяснилось, что никакой кражи
не было, а была ошибка при подсчёте, пастор Янус и Вадим,
угрожая
позорным
отлучением,
заставили
Виктора
выплатить всю сумму. А это по тем временам была месячная
зарплата Виктора. Мы с Лёвой сколько могли, помогли ему,
но всё равно он ещё несколько месяцев выплачивал за то,
чего не брал.
– А зачем это нужно было Янусу?
– Не знаю. Наверное, чтобы отстранить Виктора от
участия в контроле над расходованием церковных средств.
– Убедительно. Слушай, Степаныч, а ведь диакон Вадим
действительно не многим отличается от того исторического
Доика Идумеянина, который, исполняя волю царя Саула
убил служителей Божьих. Не многим, ибо убийство клеветой
доброго имени человека Божьего не сильно отличается от
его физического убийства, – подвёл я черту рассказу о
48
_______________________________________________________________
первом типе служителей, которых начал приближать к себе
пастор Янус после того, как обрёл силу и власть в церкви.
«Достаточно!» – прервал я нашу работу над книгой.
Пойдём, подышим свежим воздухом, очистимся от той
духовной тины, которую ты сейчас поднял из глубин своей
памяти, а потом пообедаем.
Прогулка хоть и освежила нас, но рассказ Степаныча не
выходил из головы. «И этого человека люди называют
служителем Божьим, ладно, люди – они могут не знать
истины, но ведь он сам себя называет Божьим служителем?»
– даже не возмущался, а лишь удивлялся я.
«Другим человеком, которого приблизил и возвысил в
церкви пастор Янус, стал второй пастор Костик», – сразу же
после
обеда,
влекомый
волной
воспоминаний
и
размышлений, продолжил начатый разговор мой друг.
– Почему Костик, а не Константин? – удивился я,
впервые услышав, чтобы пастора называли уменьшительным
именем.
– Сначала он был просто Костик: так его в церкви
бабушки между собой называли – это уже потом он стал
пастором. Но, пастор не пастор, а за глаза всё равно
продолжали называть по-прежнему. Довольно молодой
человек, небольшого роста, щупленький с остреньким
личиком, рыжий с пролысиной, да ещё отличающийся
живостью характера, неугомонной разговорчивостью и
суетной угодливостью – ласкательное имя само к нему