— Димы? — Рома пожевал губу, перебирая кадры последних нескольких часов. — Так, первым делом она отпустила Лидку. Потом вас со Светой и меня, охранника, Настю… А Диму действительно нет, потому что он не стал дожидаться, схватил Настю за руку и утащил. Вид у него был… На месте Насти я б смутился. И что, теперь он продолжает считать себя собакой? Вроде его собакой выбрали. Ладно, Лена говорила, что Настя — ветеринар.
— Не собакой, а тем, кого он замещал, — фыркнула Вика, — Собака — просто символ, скорей всего кого-то из Лениных родственников. Таких накладок при мне не случалось, завтра Лидии Валентиновне расскажу.
Рома вздрогнул.
— Видишь ли, у Лены своеобразные родственники, не хотел бы я, чтоб кто-то из них увлёк меня в ночную тьму. Помнишь, что творилось за гаражами? Такие звуки я слышал в одной жёсткой японской порнушке про новогодний корпоратив. Не смотрела? Где секретаршу использовали как подставку к ёлке?
Сидевшая на столешнице Вика скрестила ноги. Роме показалось, что игуана на её правом бедре дёрнула спинкой — очень чёрная чешуйчатая игуана на очень белой коже.
Адиль не пил. Алкоголь делал его болтливым, что недостойно мужчины, после чего делал его агрессивным, что нехорошо, тем более для человека, много лет занимавшегося вольной борьбой. Ворочаясь на диване в приёмной, он пытался выгнать из памяти воспоминания о том, как сбился с тропинки, увяз и не смог подняться.
Холодно не было, скорей жарко от самогона и долгого барахтанья в снегу. Засыпая, Татьяна смотрела на горящие окна собственной избы и пьяно посмеивалась. Хоть теперь отдохнёт, уработалась, за семерых лямку тянула. Выпростав из снега кукиш, показала избе: «Выкуси!» Бабка Анна тоже вот в снегу померла, ну да чего уж, знать и Татьяне судьба. От избы отделилась тень, подкатила на неслышных лапах, навалилась, сжимая затылок.
Адиль умылся холодной водой из-под крана. Нанялся охранником — значит, ты охранник, и никакие другие дела тебя не касаются. Завтра он скажет это Лидии Валентиновне. Адиль некстати вспомнил свою учительницу русского языка, Татьяну Васильевну. Нет, Николаевну. Татьяна Николаевна, так звали учительницу, да.
9
Ван Юн укоризненно качал головой, напомнив Лене трофейную куклу-болванчика, кокнутую недавно Нюсей.
— Без девочки вам не надо приходить.
— Ты сколько в Москве живёшь? — проворчала Лена. — Стала б я сюда лезть, если б ты выучил по-русски хоть что-то, кроме «хозяина нета»!
Содержимое головы норовило растечься, и части тела вслед за ним. Лена чувствовала себя лужей в пакете и изо всех сил старалась не колыхаться. Однако соображала она достаточно, чтобы обратить внимание на произошедшую в китайце перемену: сейчас он выглядел как во время набега на рынок популярного выездного шоу с дубинками и в масках.
— Ты не говорил, что я непременно должна запастись Нюсей для визитов.
— Я не знал, — глазки Ван Юна бегали с проворством, удивлявшим Лену ещё у Николая с Эдиком, когда ведущий маски-шоу задавал скучные вопросы о всяких там документах.
— А теперь знаешь? Может, со мной поделишься?
Китаец переминался с ноги на ногу. Фанта разглядывала его с выражением, обычно предшествующим нападению. Как там они это проделывают? Лена припомнила ощущение Нюсиного язычка в голове, слизывающего мысли…
Ван Юн отпрянул. Из Лениного рта, распрямляя кольца, вырвалось нечто вроде змеи и залепило мастеру мазей по лбу. Происшествие настолько потрясло Лену, что она сумела втянуть… это обратно в рот. Многообещающий трюк, неплохо бы в реале повторить.
— Зачем вы так сделали? — грустно спросил Ван Юн, готовый отпрыгнуть при первом же шевелении с Лениной стороны.
— Эм… Ну, я немного другое имела в виду, извини. Так почему мне нельзя проделывать эту штуку с веками в одиночестве? Если ты про то, что я растворяюсь, то я заметила. Меня всё время должен кто-то ловить?
Ван Юн кивнул.
— Ромку и папу тоже? — спросила Лена бесстрастно.
С фигурой китайца случилось странное: Ван Юн как-то замигал и вылинял, превратясь в каркас зелёных искристых вен со всплесками хаттифнаттов.
— Вань, не переживай ты так! Погоди, неужели ты стал свидетелем очередной битвы папы с вороной, и это тебя морально шокировало?
Китаец промолчал, но видимость восстановил.
— Да ты не пугайся, ничего у него не выйдет, — злорадно ухмыльнулась Лена, — Ясно, почему он на расстановку не явился: боевых шрамов стесняется. Мог бы, конечно, трубку взять хоть раз, детский сад. Ладно, у меня к тебе серьёзное дело, такое серьёзное, что давай, лезь мне в мозги, так быстрей, а я рядом постою — поучусь.