Ян остался в коридоре, уставившись на горящий вдалеке канделябр. «Может, надо было прогнуться? Чего стоило состроить подобострастную улыбочку и пошаркать ножкой или побить копытом?» - отчего-то при этих мыслях сделалось совсем противно. Видимо, было что-то в прошлой жизни такое, что не давало поступить таким образом. Он чувствовал, что ему одинаково противно, как рабское подчинение, так и помыкание людьми, но откуда эти чувства и на чем они основаны – было покрыто мраком неизвестности.
За спиной послышался легкий скрип отрываемой двери и через мгновение Ян ощутил уже знакомый неласковый тычок в спину, сопровождаемый бормотанием:
- Топай, твое рабское превосходительство! Определили тебя на полевые работы. Ох, и повеселишься же, – Петр ворчал, но в его голосе была заметна легкая досада на незадачливость новенького. – Нет, чтобы прогнуться малость, так надо повыпендриваться. Точно, по первому разу живешь! Ну ничего, погоди: жизнь-то тебе рога пообломает. Не сейчас, так со второй или с третьей попытки поумнеешь.
Тем временем они вышли из главного здания замка, и направились к воротам. Ян поймал пару сочувствующих взглядов. Видимо народ догадывался, куда ведут новенького и что ему там предстоит. Это сочувствие не вдохновляло, но выбора пока что не оставалось, и он продолжил свой путь за пределы замка. Они отошли совсем недалеко, к каким-то низеньким обветшавшим баракам. Петруха завел пленника в тюремного типа постройку и, указав на нары на втором ярусе, сказал:
- Вот твоя койка. Располагайся с удобствами! Сегодня, считай, у тебя выходной, а вот с завтрашнего дня и начнется твоя веселая трудовая жизнь на благо всего волшера и конкретно – великого мага. Кстати, вот тебе и собеседник, - Петруха ткнул своим толстым волосатым пальцем в сторону дальней койки, почти неразличимой в темноте. – Побеседуете, пока другие не подойдут, - и, захлопнув дверь снаружи, исчез из поля видимости. Впрочем, и сама видимость почти исчезла из этого поля, так как освещения от малюсеньких окошек под потолком явно не хватало.
Ян сначала попытался на ощупь разобраться с его новой постелью. На нарах нельзя было сидеть прямо – голова упиралась в потолок. Подстилкой служил мешок из ветхой ткани, в котором пересыпалось давно продавленное и стертое в труху сено. Подушку, видимо, должна была заменять собственная рука. Вздохнув, Ян решил познакомиться с товарищем по несчастью. Спустившись на пол, он прошел в дальний конец коридора и, присев напротив лежащего на нарах человека, поздоровался.
- Привет, коли не шутишь, - слабым голосом отозвался человек. – А меня можешь Василием звать.
Ян пытался рассмотреть в темноте черты лица этого человека. Ему показалось, что кожа у него была мокрой, как будто облитая водой или каким-то клейким раствором.
- Что с тобой, ты болен? – удивленно спросил Ян, подразумевая болезнь кожи.
- Да, сломал ногу и теперь не знаю, встану вообще ли на ноги, - тихим голосом почти простонал Вася, имея в виду совсем другую хворь.
- Когда это случилось?
- Вчера. Нога теперь вывернута. Боль адская, ее раздуло. Сдохну теперь, наверное.
- Давай посмотрю. Я тебе ее вправлю, если кость не раздроблена. И потом надо шину наложить, - Ян стал почти на ощупь, слепо всматриваясь, проверять ногу.
Вася от такой процедуры взвыл и потерял сознание. Это упростило дело: осталось только ухватиться покрепче за ногу и рывком поставить кость на место. Перелом, к счастью, не был открытым, и кость относительно легко встала в правильное положение. Теперь дело было за малым – нужно было найти, из чего сделать шину и фиксирующую повязку. Ян встал и подошел к выходу. Дверь была закрыта снаружи и весьма прочно, что, в общем-то, и не удивляло.
Тогда он пошарил взглядом в сумеречном помещении и наткнулся на палку, видимо отломанную от нар. Прикинув, что если он сломает ее пополам, как раз получиться две шины, хорошо зафиксирующие кость, Ян резким ударом о косяк претворил свою идею в жизнь. Оторвав от Васиного сенного матраса пару полосок ткани, он смастерил вполне сносную фиксирующую повязку и только после этого задумался, откуда он все это умеет? Руки сами помнили, что нужно делать в подобных случаях, но где и когда он научился этим навыкам, было по-прежнему непонятно.
Пока он так раздумывал, Вася снова застонал, подавая признаки жизни. Наконец совсем пришел в себя и спросил:
- Что это было?
- Теперь лежи и не беспокой ногу. Когда кость срастется, опять сможешь ходить, но с месяц придется полежать.
- Ты вправил мне ногу? – обрадовано простонал Вася.
- Вправил, вправил. Только скажи мне, чем это ты болеешь? У тебя же кожа на лице слизью покрыта.
- Ах, это ты про кожу спрашивал. Вот что, друг, сначала скажи, откуда ты взялся, если про это не знаешь? – продолжая тихонько постанывать, героически поддерживал беседу Василий.
- Я прямо из зиндана.
- А что-нибудь до этого помнишь?
- Ну, ты прямо, как этот ваш Сван! Те же вопросы задаешь, – удивился Ян. – Не помню я ничего!
- Пожалуй, судя по тому, как ты мою ногу починил, ты явно в первый раз из зиндана вышел.
- Да как же это? Объясни хоть толком.
- Хорошо, объясню, что знаю. Только, раз ты здесь сразу оказался, значит, шибко магу нашему насолил. Сюда, обычно, за ненадобностью ссылают. Это последнее место для «пришедших». Лучше руки на себя наложить, чем так жить, да решимости не хватает.
- Неужто все так плохо?
- Нет, все еще хуже, чем ты думаешь. На самом деле тебе надо немедленно бежать, пока кожа не «потекла». Ну да слушай, расскажу все по порядку. Я не знаю, насколько стар этот мир, но его история уходит не менее чем тысячу лет вглубь веков. Я так же не знаю, существуют ли другие миры или земли за пределами этой страны, но, судя по тому, что откуда-то появляются новые «приходящие», вроде тебя – существуют. Самые старые жители этого мира – маги. Никто не знает, насколько они стары. Здесь полно сказок и легенд о прошлых временах, но что в них правда, а что ложь – неизвестно. То, что смутно помню из своих прошлых жизней и то, что рассказывают другие, позволяет с некоторой долей уверенности рассказать тебе, как устроена жизнь в этих землях.
Весь мир поделен между магами на волшеры. В каждом волшере безгранично царствует один маг. Они часто враждуют и воюют между собой. Для этого используют, как физические силы своих территорий, так и волшебные способности. И здесь есть несколько непонятных особенностей. Люди этого мира делятся на две совершенно разные группы. Это «пришедшие» и «рожденные». Основное отличие их заключается в следующем: «рожденные», в большинстве своем крестьяне, рождаются здесь натуральным путем, проживают свою жизнь и умирают. Но не все так просто, как кажется. Во-первых, на определенной территории всегда живет определенное количество «рожденных» или, иначе сказать, крестьян. И если их, например, заставить сражаться, и они начнут гибнуть, то в деревнях будет рождаться больше детей. Но если они идут жить в город, в деревне число детей не прибавляется, а почему – никто не знает. «Рожденные» от природы довольно тупы и одинаковы в своем поведении, и в них совершенно нет магической силы. Они хорошо работают на полях, справляются с примитивными ремеслами и могут худо-бедно махать мечом, но только из-под большой палки.
А вот «приходящие», такие как мы с тобой – сплошная загадка. Мы приходим в этот мир уже взрослыми и неизвестно откуда. По всей территории, равномерно, в случайных местах разбросаны зинданы – ямы, в которых появляются «пришедшие». Правильнее их называть как-нибудь по-другому, так как изначально они служат своеобразным роддомом. Но маги превратили их в тюрьмы, закрыв их на решетки, и вылавливают оттуда вновь прибывших для своих нужд. Я подозреваю, что мы с магами одной природы и им нужен, не столько наш труд, сколько наша магическая сила. Ты еще не знаком с чувством постоянного выкачивания сил из тебя и кошмарами по ночам.