…Я сидел в кабинете куратора и слушал получасовую лекцию на тему «Какой ты нехороший» и «Да ты ничего в жизни не понимаешь, сопляк!», посвящённую как раз этому вопросу.
– Хуанито, пойми, ты можешь стать кем угодно! Я смотрел твои тесты – и гуманитарные, и точные дисциплины тебе даются с лёту! Поступай куда хочешь, все дороги твои! Хоть в Венерианский государственный, хоть в Академию экономики, хоть в Высшую школу управления! Да если возьмёшься за ум, через пять лет я, возможно, буду называть тебя «сеньор Шимановский» и скромно тупить глаза! Ты что, не понимаешь этого? У тебя есть способности, сынок! Почему ради сиюминутного юношеского максимализма ты приносишь в жертву своё будущее?
– Дон Алехандро, можно я пойду? – устало вздохнул я. Спорить не хотелось.
– Сиди, я тебя не отпускаю! – Куратор заходил взад-вперёд по кабинету. Низенький седовласый мужчина с проплешиной на темечке, не молодой, но ещё не старый, по-другому охарактеризовать его возраст я почему-то не могу. – Да пойми ты! Если забросишь учиться, если тебя «уйдут», это будет означать, что они победили! Борись! Борись, мальчик! Держись! Не губи своё будущее из-за богатеньких сволочей!
– А зачем? Для чего, дон Алехандро? – вспылил я. Меня наконец достал этот получасовой бессмысленный разговор, переливание из пустого в порожнее. – Вы говорите, выучиться? Хорошо, я закончу школу. Поступлю в престижный университет. Предположим! – уточнил я, поднимая вверх палец. – Опять же по гранту – денег у меня нет. Допустим даже, мне дадут его закончить. И что тогда? Кем я буду? Менеджером? А такие, как Толстый, станут старшими менеджерами! Потому что туда их пропихнут родители сразу, по знакомству! Я буду вкалывать, пахать как вол, а они – сидеть на заднице, ничего не делать и вовсю пользоваться продуктами моего труда, получая за это бонусы и премии себе! Стать инженером? А он станет главным инженером! Ведь главному инженеру не нужны мозги, ему нужен в подчинении грамотный инженер, чтобы быть на хорошем счету! Кем ещё стать? Экономистом? Юристом? А он станет начальником отдела! Журналистом? А он – главным редактором! Причём сразу редактором и сразу главным! – разорялся я. Прорвало. Слишком долго копил это в себе. – Я не хочу так, дон Алехандро! Сейчас эти подонки кулаками доказывают, кто здесь есть на самом деле и что такие, как я, должны лизать им задницы, если хотят учиться дальше. А потом? Сейчас я ещё могу дать сдачи, уйти, сбежать, показать свой гордый несгибаемый нрав! А потом мне придётся это делать по жизни! Иначе я мгновенно скачусь до уровня той самой помойки, на которой окажусь, если уйду сейчас, несмотря на потраченные годы и силы! Или вы думаете, это подростковая дурь? Что я испугался и сдаюсь? Это не так!
Я сруливаю не потому, что боюсь. Я сруливаю потому, что сейчас я ещё могу найти какую-то свою дорогу в жизни. А если не уйду, попаду в западню, и случится катастрофа, из которой никогда не выберусь. До свидания, сеньор куратор! – Я привстал, собираясь выйти из кабинета, но меня настиг громовой раскат его голоса:
– Сядь, я сказал!
Мой зад бессильно опустился на стул. Слушаться учителей, беспрекословно подчиняться – в этой школе одно из базовых правил, въевшихся в кровь с первых дней обучения. За непослушание тут запросто выгонят хоть платника, хоть титуляра.
Дон Алехандро насмешливо выдавил:
– Сосунок! Неужели ты веришь, что действительно найдёшь что-то в этой грёбаной жизни? Место, где ни перед кем не надо будет пресмыкаться?
Он во весь голос расхохотался. Я поёжился. Стало вдруг не по себе от его взгляда, от смеха.
– Поверь мне, старику, горбатившемуся в этом дерьме под названием «жизнь» не один десяток лет! Такого места нет! Не существует! Точнее, оно есть, но, чтобы туда попасть, ты должен родиться как минимум в семье Феррейра! То есть быть ОЧЕНЬ богатым человеком! В любом ином случае тебе придется лизать и пресмыкаться! В любой сфере, от частного бизнеса до королевских войск!
Я опустил голову. Конечно, дон Алехандро прав. То, что я делаю, – дурь. Обычная подростковая дурь. Но почему я, понимая это, иду на принцип, против себя? Почему не могу остановиться, согласиться и перестать выкаблучиваться? Максимализм?
Наверное.
– Знаешь, из твоего разговора возникло ощущение, что тебе не восемнадцать, а как минимум двадцать пять, – хмыкнул куратор, читая мою душу, как раскрытую книгу. – Как минимум, хотя до подобных выводов многие не доходят и к сорока. Это тебе плюс. Но вот оружие ты себе выбрал… откровенно дурацкое!