Другой важной мерой борьбы с заразой было ограничение сухопутного передвижения с помощью санитарного кордона. Во время "черной смерти" это стало осуществляться на разовой основе: дружинники, движимые страхом и подозрением к чужакам, отказывали незнакомцам, которые хотели попасть в их город, поселок или деревню. В конце концов стратегия стала регулярной, строго применяя ту же логику, что и при установлении карантинов на сухопутных границах. До сих пор видны части стены "Le Mur de la Peste", построенной во время Великой марсельской чумы в 1720 году, чтобы остановить перемещение людей между городом и внутренними районами. Самый выдающийся пример санитарного кордона был построен на восточной границе империи Габсбургов, чтобы остановить перенос болезни по суше с территории, контролируемой Османской империей. Он действовал с 1710 по 1871 год вдоль 1600-километровой военной границы, простиравшейся от Адриатики до Трансильванских гор. В периоды повышенной тревоги люди, желающие проехать с востока на запад, должны были находиться в течение сорока восьми дней в карантинных учреждениях, расположенных на официальных пограничных переходах. Любой, кто был пойман при попытке избежать заключения, рисковал быть приговоренным к смерти через расстрел.
Введение таких правил, как карантин и санитарный кордон, в позднесредневековых обществах имело значение далеко за пределами здравоохранения, поскольку распространяло государственную власть на те сферы человеческой жизни, которые ранее не были подвластны политической власти. Мишель Фуко рассматривал смещение акцента государства с контроля над территорией на управление телами людей как ключевую особенность современного мира. (Во время пандемии Ковид-19 изоляторы и другие ограничения на передвижение вызывали споры именно потому, что они так ярко демонстрировали огромную власть современного государства над нашими жизнями). Однако с точки зрения общественного здравоохранения совместные усилия карантинов и санитарных кордонов дали результат. Последние крупные эпидемии чумы в Западной Европе произошли в первой половине XVIII века: в 1720-21 годах в Марселе и его окрестностях погибло 100 000 человек, а в 1743 году в Мессине (Сицилия) - 48 000. Регулярные вспышки чумы продолжали поражать Османскую империю до середины XIX века. Но наибольшее влияние Yersinia pestis на Анатолию и Ближний Восток оказала сразу после Черной смерти.
Новые варвары
Рассказы о последнем, успешном штурме Константинополя османами в 1453 году напоминают сцену из захватывающего боевика. Турецкие пушки били по городским стенам. Столицу осаждала 60-тысячная армия, вдвое превышавшая ее население. Последний византийский император, еще один Константин, имел под своим началом всего несколько тысяч греческих и итальянских солдат, но отказался сдаться. Те, кто не мог сражаться, собрались в храме Святой Софии и молили Деву Марию заступиться и спасти Константинополь, как она якобы сделала в восьмом веке, когда на него напала династия Омейядов. Когда пушки наконец пробили брешь в крепостных стенах, нападавшие ворвались внутрь. Константин и его свита устремились к ним, обнажив мечи, в тщетной попытке остановить натиск. Больше его не видели. После трех дней грабежа султан Мехмед II въехал в новую османскую столицу на белом коне.
В предыдущей главе мы увидели, как на протяжении нескольких веков пандемии ослабляли Римскую империю и укрепляли так называемые варварские общества на границах империи, где условия были не столь благоприятны для распространения инфекционных заболеваний. К Средним векам бывшие варвары - в первую очередь различные германские племена и арабы - жили в густонаселенных и хорошо связанных между собой государствах. Поэтому смертность от Черной смерти была поразительно равномерной по всему континенту, и средневековая чума не нарушила баланс сил на континенте, как это было в древности, - за исключением юго-востока, где наблюдалось удивительное возвышение османов.
Вплоть до одиннадцатого века Восточная Римская империя, значительно уменьшившаяся в размерах, по-прежнему управляла Анатолией - тем, что сейчас является современной Турцией, - и большей частью Балкан из Константинополя. Имперская столица оставалась огромным городом с полумиллионным населением. Но в течение следующих нескольких сотен лет все изменилось в результате появления нового грозного врага. Турки представляли собой этнолингвистическую группу кочевников-скотоводов, которые, судя по всему, зародились в степях Центральной Азии. Они были вытеснены со своих традиционных пастбищных земель в результате монгольской экспансии. Турки приняли ислам во второй половине 900-х годов и под властью династии сельджуков завоевали огромные территории Ближнего Востока в XI веке - в том числе большую часть эллинизированной, христианской Малой Азии. Это изменило характер региона, который на протяжении 2000 лет был богатой и интеллектуально активной частью греко-римского мира.