Новый акцент на постоянных инновациях, повышении производительности и максимизации прибыли изменил сельское хозяйство. Но когда эти принципы были применены к производству, экономика действительно взлетела. Жадность отдельных бизнесменов и невидимая рука рынка создали турбонаддувный экономический бум, который изменил мир до неузнаваемости. Как выразился Джон Мейнард Кейнс:
С самых ранних времен, о которых мы имеем сведения - скажем, за две тысячи лет до нашей эры - и до начала восемнадцатого века, уровень жизни среднего человека, живущего в цивилизованных центрах Земли, не претерпел значительных изменений. Конечно, были подъемы и спады. Чума, голод и войны. Золотые интервалы. Но никаких прогрессивных, насильственных изменений.
Затем все изменилось. На протяжении большей части 1700-х годов британская экономика росла чуть менее чем на 1 % в год. По современным меркам это низкий показатель, но даже при таких темпах экономика удвоилась менее чем за семьдесят лет. С началом индустриализации в последние два десятилетия восемнадцатого века рост ускорился. В середине девятнадцатого века он достиг 2,5 % в год, а затем снова упал до 2 %. Эти цифры скромны по сравнению с темпами роста Китая за последние несколько десятилетий. Но в мире, где экономический рост был близок к нулю с момента внедрения сельского хозяйства, это было беспрецедентно. Британский историк экономики Саймон Шретер считает, что эквивалентом современности были бы темпы роста от 15 до 20 процентов в год на протяжении нескольких десятилетий - темпы, к которым не приблизился даже Китай. Как отмечает Хобсбаум, "впервые в истории человечества были сняты оковы с производительной силы человеческих обществ, которые отныне стали способны к постоянному, быстрому и до сих пор безграничному умножению людей, товаров и услуг". Карл Маркс и Фридрих Энгельс, писавшие в середине XIX века, были потрясены производственными возможностями промышленной революции, которая "совершила чудеса, намного превосходящие египетские пирамиды, римские акведуки и готические соборы."
В период с 1650 по 1750 год численность населения Англии и Уэльса была довольно постоянной и составляла от 5 до 6 миллионов человек. Затем оно пробило мальтузианский потолок благодаря двойному воздействию сельскохозяйственной и промышленной революций. Темпы роста увеличились во второй половине XVIII века. Он удвоился с примерно 9 миллионов в 1801 году до 18 миллионов к середине века и достиг более 35 миллионов к началу Первой мировой войны. Безземельные, обедневшие массы хлынули из сельской местности в города, привлеченные заработной платой, которая была постоянно выше, а в реальном выражении имела тенденцию к росту, хотя и спорадическому. В начале XIX века Лондон с населением около миллиона человек был единственным городом в Великобритании с населением более 100 000 человек, а две трети населения проживали в сельской местности. К 1871 году ситуация значительно изменилась: в семнадцати провинциальных городах проживало более 100 000 человек, в Глазго и Ливерпуле - полмиллиона, а Лондон превратился в трехмиллионную метрополию. Несмотря на рост населения, две трети британцев теперь жили в городах.
Промышленная революция привела к значительному росту производительности труда, увеличению благосостояния, росту населения и урбанизации. Она сыграла решающую роль в создании мира, в котором мы живем сегодня. Многие полагают, что индустриализация также благоприятно сказалась на здоровье людей, и беглый взгляд на данные, кажется, подтверждает эту мысль. В 1700 году средняя продолжительность жизни при рождении в Англии и Уэльсе составляла около тридцати шести лет; в начале XIX века она достигла сорока, а к началу Первой мировой войны составляла около пятидесяти пяти лет. Поскольку заметное увеличение богатства и здоровья произошло примерно в одно и то же время, широко распространено мнение, что экономический рост автоматически привел к улучшению благосостояния людей. В этом заключается суть теории, согласно которой по мере роста богатства страны проходят через "эпидемиологический переход", когда продолжительность жизни увеличивается, поскольку все меньше людей умирает молодыми от инфекционных заболеваний, а все больше людей погибает в более старшем возрасте от хронических заболеваний, таких как сердечно-сосудистые и рак.