На самом деле реальность гораздо сложнее и тревожнее. С 1820-х до конца 1860-х годов - времени беспрецедентного технологического развития и роста благосостояния - средняя продолжительность жизни в Великобритании оставалась неизменной и составляла около сорока одного года. Только в последние три десятилетия XIX века состояние здоровья начало улучшаться. Однако эти цифры на национальном уровне скрывают более сложную картину на местном уровне. Средняя продолжительность жизни в сельской местности, как правило, была выше, чем в среднем по стране. В сельской местности Суррея, к югу от Лондона, средняя продолжительность жизни в середине девятнадцатого века составляла сорок пять лет. Здоровье населения медленно, но неуклонно улучшалось на протяжении всего периода. Примечательно, что это происходило несмотря на большие экономические трудности, которые испытывало большинство жителей сельской местности, поскольку технологии снижали спрос на рабочую силу. В Лондоне средняя продолжительность жизни составляла тридцать семь лет. Этот показатель был на четыре года ниже среднего по стране и скрывал резкое неравенство между богатыми районами города на западе и бедными районами на востоке.
Новые провинциальные города и поселки сильно ухудшили показатели продолжительности жизни в стране. Они не только были значительно ниже, чем в Англии и Уэльсе, но и заметно снизились во второй четверти XIX века. Цифры искажаются из-за очень высокого уровня младенческой смертности: каждый пятый ребенок умирал до своего первого дня рождения. В центральных районах Манчестера и Ливерпуля можно было рассчитывать прожить около двадцати пяти лет - короче, чем когда-либо со времен Черной смерти. Цифры еще хуже, если рассматривать только бедные слои населения. Средняя продолжительность жизни фабричных рабочих составляла семнадцать лет в Манчестере и пятнадцать в Ливерпуле. Смертность среди городского рабочего класса была настолько высока, что население могло поддерживать себя только благодаря постоянному притоку людей из близлежащих сельских районов и все чаще из Ирландии. Поскольку северные города были эпицентром промышленной революции, это наглядное свидетельство того, что экономический рост и увеличение реальной заработной платы не привели к автоматическому улучшению здоровья благодаря невидимой руке рынка. Вместо этого быстро растущее городское население в конце XIX века сталкивалось с тем, что Саймон Шретер назвал "4 Д": неустроенность, лишения, болезни и смерть.
Ад на Земле
В комедийном скетче Monty Python четверо мужчин в белых пиджаках сидят за столом, курят сигары, пьют вино и обсуждают свое скромное происхождение с широким северным акцентом. Сцена начинается с того, что Иезекииль, которого играет Джон Клиз, восклицает: "Кто бы мог подумать тридцать лет назад, что мы будем сидеть здесь и пить Шато де Шасселас". Затем персонажи начинают перебивать друг друга, рассказывая все более абсурдные истории о том, каким несчастным было их детство:
Хезекия: "Да. В те времена мы были бы рады цене чашки чая".
Обадия: "Чашка холодного чая".
Иезекииль: "Без молока и сахара".
Джосайя: "Или чай!"
Езекия: "В грязной, треснувшей чашке".
Иезекииль: "Раньше у нас не было чашки. Нам приходилось пить из свернутой газеты".
И так они продолжают рассказывать все более невероятные истории о своем жилье, условиях труда и семейной жизни, пока Иезекииль не совершает переворот: "Я должен был вставать утром в десять часов, за полчаса до сна, выпивать чашку серной кислоты, работать двадцать девять часов в сутки на мельнице, платить владельцу мельницы за разрешение приходить на работу, а когда мы приходили домой, отец и мать убивали нас и танцевали на наших могилах, распевая "Аллилуйя"". "На это Езекия отвечает: "Но попробуйте рассказать об этом нынешней молодежи, и они вам не поверят".
Как это ни невероятно, но условия, в которых пришлось жить городской бедноте во время промышленной революции, были не так уж далеки от опыта Иезекииля и его приятелей. Миллионы обездоленных семей, мигрировавших из сельской местности в города в поисках работы, находили работу на фабриках, но дни были долгими, утомительными и опасными. Не щадили даже несовершеннолетних. Содержание Закона о фабриках 1833 года дает представление об условиях труда в то время. Самое поразительное, что он ограничивал детей в возрасте от девяти до двенадцати лет сорока восемью часами работы в неделю. Даже эти ограничения оспаривались экономическими либералами, которые рассматривали законы о детском труде как неоправданное вмешательство государства в функционирование свободного рынка. Чтобы хоть как-то облегчить страдания от своего положения, люди пили, а среди городской бедноты был широко распространен алкоголизм. Как гласила народная поговорка, самый быстрый способ уехать из Манчестера - это бутылка. Одним из последствий того, что Хобсбаум называет "язвой крепкого алкоголя", стало широко распространенное домашнее насилие.