Оглавление
Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович1
notes
1
Эта челобитная, с очень обстоятельным объяснением, напечатана Н. В. Рождественским в Чт. общ. ист. и древн. расс. за 1902 г. кн. II, отд. IV, стр. 1 — 31.
2
Челобитные: неизвестного и иконописца Григория напечатаны в приложении нашей книги: Патр. Никон.
3
Рук. импер. публ. библ. из собрания гр. Толстого № 258, л.л. 11—120.
4
Впрочем в суздальской памяти встречаются и некоторые изменения по сравнению с московской, хотя и не особенно значительные. Они касаются прежде всего некоторых отдельных слов, не имеющих значения в происшедших вероятно от переписчиков. Но кроме этих случайных изменений в отдельных словах, в суздальской памяти есть против московской и некоторые характерные опущения и вставки, именно: в московской памяти говорится: «а в церкви бы велели говорити голоса в два, а понужде в три голосы опроче экзапсалмов, а экаапсалмы бы по всем церквам говорили в один голос». В суздальской памяти говорится: «а в церкви велети говорити голоса в два, а экзапсалмы по всем церквам говорити в один голос»; слова московской памяти: «а по нужде (говорить) в три голосы»,в ней опущены. Очевидно архиепископ Серапион, сочувствовавши, вероятно, единогласию, избирает средину: он дозволяет говорить в церкви в два голоса, но не дозволяет говорить, хотя бы и по нужде, в три голоса, и тем самым, с одной стороны, несколько удовлетворяет сторонников единогласия, а в тоже время существенно не расходится в этом пункте и с патриаршею памятью. О нищих в московской памяти говорится: «нищим во время святого пения по церквам ходити милостыни прошати отнюдь не велети же, а велети им стояти и просити милостыни вне церкви, стояти в притворе церковнем, егдаже православнии христиане должни суть подаяти им до святого пения, входяще во святую церковь, после пения, исходяще из церкви, подают. А во время святого пения им, в церковь приходя, мятежу и соблазну никакого отнюдь чинити не велети, а велети им в те поры в церкви Божией стояти и слушати божественного пения такожде со страхом и благоговением, немятежно». В суздальской памяти все это место изложено так: «а нищим шпыням по церквам ходити отнюдь невелеть»— и только. Сравнительно с московскою памятью в суздальской есть и некоторые вставки. В московской говорится: «а иные, полагают пелены на блюде и свечи, собирают, рекуще: на созидание церквам; инии же творятца малоумни, а потом их видят целоумных». В суздальской это место изложено так: «а инии, полагают пелевы на блюде и свечи, собирают, рекуще: на созидание церквам, а потом их мнози видят со пьяницами; а инии проданными себя называют и на окуп просят; а иные творяща неистовыми нравы, и потом их видят целоумных». В московской памяти говорится; «чего непострадахом: не пленена-ли земля, не взяты-ли быша гради, не падоша-ли без оружия, не помроша-ли скоти и не оскудеша-ли нивы? И cия вся содеяшася ныне пред очима нашима в наше наказание, и никакоже воспомянухом ся! И тивуну Ивану Манойлову и пр.» В суздальской памяти, после слов московской — «и никакоже воспомянухом ся» — находится следующая довольно большая вставка: «и протопопом и священником всякую службу: вечерню и повечерницу, и утреницу, и часы пети в ризах; а которые християне бороды бреют, и женский пол белятца, и тем заповедать, чтобы впредь того не творили; и которые промышляют кабаками и тяжутся ходя х'крестному целованию, и промеж себя любви не имеют, живут во вражде и прелюбодействе и в блуде, и от таковых в церковь Божию приноса от них не принимать, дондеже обратятся от таких злых дел. Да священником же детей своих духовных во вся воскресения и в праздники наказывать по заповеди Божией жити, и к церкви Божией велеть приходити по часту, чтобы не обленилися. Да и самим бы вам протопопом и священником и дьяконом добро пожити к великой духовной крепости и люди учити. Помните какову власть от Бога прияхом: поставлени бо есте Христово стадо пасти словесных овец, православных християн, а ни злата, ни сребра ради и никаких тленных вещей, но токмо о душах християнских пещися во дни и в нощи, да како имам ответ воздати Богу во второе пришecтвие: се аз и дети, яже ми дал Бог». В московской памяти повелевается, чтобы «позорною и безстудною бранию... отнюдь бы небранилися, таковыми словесы языка и душ своих не сквернили». В суздальской к этому сделана такая прибавка «и блуда и прелюбодейства отнюдь удалялися, и содомского греха отнюдь блюлися, понеже бо за такия дела Содом и Гомор Господь огнем пожже». Конец московской памяти со слов: «да и самому бы пуну Ивану Монойлову, да старость поповскому попу Панкратию велети у себя в тиунской избе cию память прочитати» и далее до конца памяти, в суздальской изложен несколько иначе, именно: да и сами бы есте протопопы и священиицы вся творили по сей памяти, и прочитали бы есте сию память почасту православным християном, кои к вам в церковь Божию приходят по воскресным - днем и по владычным и богородичным и нарочитых святых праздникам, и о том бы накрепко наказывали всех православных християн, чтобы творили так, как в сей памяти написано, неотложно, с великим утверженем. Такожде бы и вы, священницы, не безчинствовали и по кабакам не ходили и исправляли бы пение церковное благочинно и не леностно по преданию св. апостол и св. отец и против сея памяти. А старостам поповским по мирским по приходским церквам дозирати почасту того церковного пения и тово в себе оплошку не ставити».