Он был много хуже.
Окончательно до меня это дошло, когда я снес башку гниляку, бывшему когда-то моим отцом. Споры захватили его тело, превратив в ходячий инкубатор.
Забавно, что он приполз к стене именно в мою смену.
Чушь. Мне давно пора заканчивать с «вечерами воспоминаний».
Я тру затылок, поднимаю глаза и тут же встречаюсь взглядом с чертовым морлоком. Тварь сидит, забившись в угол, не спуская с меня пристального немигающего взгляда.
– Вылезай оттуда, – делаю шаг к кровати. – Давай.
Тяну было руку, но морлок шипит и только сильнее забивается в угол. А у меня начинает болеть голова.
И что мне, блядь, делать?
Он же вроде ребенок?
Снимаю с шеи жетоны, вешаю цепочку на палец и качаю из стороны в сторону перед лицом морлока, железки звенят, стукаясь друг об друга.
Он склоняет голову набок, следит за покачиванием жетонов с десяток секунд, а потом неуловимым, каким-то очень плавным движением сдергивает их с моего пальца. И, глядя мне в глаза, надевает на шею.
– Ладно, играйся пока, – решаю я и беру из кучи у стены свою потрепанную, воняющую жучиным дерьмом куртку. За оставшиеся десять минут мне нужно оказаться у ворот номер семь с внешней стороны.
***
– И что, ты всю ночь проторчал в Переходе? – с любопытством интересуется у меня охранник, как только за мной закрывается шлюз.
Как будто этот придурок, за всю жизнь не бывавший дальше буферной зоны, представляет себе, что такое Переход. Наслушался рассказов от Патрульных и считает себя чертовым экспертом.
– Ага, – я привычно начинаю раздеваться. Вещи отправляются в пронумерованные пластиковые контейнеры. В третий вытряхиваю содержимое рюкзака. Сам рюкзак отправляется к куртке в первый. Трусы, носки и футболку складываю во второй.
Оставшись абсолютно голым, иду по узкому коридору. Захожу в прозрачный бокс, останавливаюсь по центру.
Дверь за мной с тихим щелчком задвигается, герметизируя кабину. Теперь, если сканер обнаружит в моем теле какие-либо мутации или опасные изменения, в помещение запустят усыпляющий газ, и очнусь я уже в изолированном медицинском блоке.
Невольно опускаю глаза. Взгляд падает на длинный грубый шрам на животе. Пару лет назад я подцепил споры – гниляк разодрал на мне три слоя одежды и слегка оцарапал кожу. И когда я разделся, на животе у меня красовалась черно-зеленая бугрящаяся полоса. Самое странное, что тогда я не чувствовал абсолютно никакой боли.
Как сказал мне потом врач, через пару часов споры пробрались бы глубже, поражая внутренние органы, и спасти бы меня уже не получилось.
Повезло.
Раздается тихое, на грани слышимости, жужжание, и по моему телу медленно ползет тонкая красная полоска.
– На первый взгляд, все нормально, – смеется из динамиков давешний охранник. – Третье яйцо не выросло?
Интересно, сколько лет этой шутке?
Отвечать не хочется. Я прикрываю глаза и просто жду окончания сканирования.
В итоге, не выявив никаких проблем, сканер отключается. Слышится знакомый сигнал, и меня обдает дезинфицирующим раствором из распылителей. Потом секундный душ, смывающий его, и створка отъезжает, пропуская меня дальше.
Забираю из контейнеров вычищенные и продезинфицированные вещи, одеваюсь и выхожу наружу. В горле саднит, спину щиплет, наверняка душ не до конца смыл раствор. Естественно, того объема воды, что успевают прогнать через изношенные фильтры, едва хватает на то, чтобы снабжать все население колонии.
Надо полагать, от водяного душа вскоре придется отказаться вовсе. Хотя лично меня всегда устраивал и звуковой. Правда, у некоторых от него начинались головные боли, и даже шла носом кровь.
Наверное, именно поэтому замена водяного душа на звуковой пока что была добровольной.
– Я смотрю, все нормально? – Хельмут появляется словно из ниоткуда и сразу пристраивается в шаг. – Неполадку на линии исправили, твари кабель испортили, оплетку подрали. Искрило здорово.
– Какое облегчение, – поправляю лямку рюкзака, болтающегося на плече.
– Хорошо, что жуки не поперли ночью, – зачем-то говорит Хельмут после короткой паузы. – Иначе хана пришла бы сектору.
– Ты что, хочешь доказать мне, что я не зря проторчал всю ночь за стеной? – интересуюсь. – Я и так в курсе.
– Вообще, я хотел спросить про твоего морлока, – он останавливается.
Сержант ему уже растрепал? Сволочь.
– Он в комнате под замком, – больше всего мне хочется, чтобы этот разговор закончился. А еще в койку.
– Я не об этом, – он коротко нервно оглядывается. – Я все понимаю, у всех свои тараканы, Горячев в коробке вообще «коровок» держит, а они действительно воняют, но, бля, это же морлок! Не просто там планктон какой-то!
– Решил сдать меня? – спрашиваю тихо.
– Знаешь, стоило бы, – так же тихо отзывается Хельмут. – Но ты мой друг и поэтому лучше всего будет, если ты просто отведешь эту тварь обратно за кордон, где ей самое место. Без шума и пыли.