— Привет, — мужчина осторожно обнял меня, словно боялся раздавить. На миг в голове мелькнула безумная идея рассказать ему про Паука. Никогда ведь не знаешь, как отреагирует человек на новости. Вот только, даже если Ганс не испугается, то что я буду делать с ним дальше? Любви между нами не будет никогда, а значит просто нечестно взваливать подобный груз на его плечи. — Ты даже в трауре восхитительна.
— Спасибо, — я не спешила освобождаться из теплого кольца рук. Такое простое прикосновение вызывало ощущение защищенности и спокойствия. Жаль, что это лишь иллюзия.
— Просто совершенство, — Ганс коснулся губами макушки. — Как ты?
— Жить буду. Ночью было хуже всего, но сейчас почти норма. Иногда тянет поплакать, так что ты не пугайся.
— Все нормально. Ты не передумала насчет кофе?
— Нет, ты же знаешь, я никогда не откажусь от кофейника другого.
Мужчина тихонько рассмеялся. Этот смех был таким мягким и уютным, что в него хотелось завернуться, словно в пушистое одеяло. Как жаль, что у нас не сложилось и уже не сложится. Я глубже зарылась лицом в грубую ткань пальто, вдыхая легкий аромат одеколона и пытаясь спрятать слезы, вновь навернувшиеся на глаза.
— Тогда поехали? — Ганс осторожно отстранил меня от себя и наши взгляды встретились. От выражения его глаз защемило в сердце, так много в них было восхищения и искренней тревоги. Нужно быть сильнее. Если этот человек хоть немного мне дорог, то нужно его защитить от Паука. И не важно, что душа при этом совершает кульбит, а желудок сводит от страха и чувства вины.
— Конечно. Надеюсь, у тебя найдутся печеньки? — я улыбнулась и отступила.
— Разумеется. Я давно готовлюсь к твоему визиту, так что у меня не только печеньки припасены, — мужчина внезапно подмигнул и широко улыбнулся. Глядя на это веселое лицо невозможно было удержаться от ответной улыбки. — Ну вот, теперь ты хоть немного повеселела.
— Поехали. Умираю, как хочу кофе.
Как и обещал, Ганс накормил меня печеньем. Сидя в гостиной его скромного домика, я с любопытством рассматривала обстановку. Комната была оформлена в кантри-стиле, что значит максимум деревянной мебели, шкуры неведомых зверей на полу и креслах, да куча безделушек на полках. В целом, интерьер оставлял ощущение уюта и спокойствия. Единственное, что не давало покоя, это необходимость предстоящего разговора. Чем дольше мы сидели на диване перед камином, тем больше росло тоскливое ощущение неотвратимости, щедро сдобренное хорошей порцией вины.
Может, не стоит ничего делать? Попрощаться с Гансом, приехать домой, поднять трубку и рассказать полиции, что знаю? Известно мне настолько много, что Паук даже не успеет опомниться, как окажется за решеткой. Когда-то, в один из тоскливых вечеров меня посетило желание найти на карте все места, по которым нам с маньяком довелось проехать. И, составляя маршрут, я неожиданно наткнулась на поселок, где находился дом Паука. Виртуальная экскурсия по улицам все подтвердила. С тех пор мне несколько раз хотелось съездить туда, но что-то останавливало, то ли страх, то ли боязнь, что воспоминания оживут, вновь затянув в душные объятия депрессии.
— Кристи? Все в порядке? — голос Ганса прорвался сквозь пелену мыслей, возвращая в реальность.
— Да. Да, в порядке, — сморгнув, я еще раз вгляделась в лицо мужчины перед собой и поняла, что пора. Как говорила бабушка, не тяни кота за хвост. — Мне нужно тебе кое-что сказать. Только, пожалуйста, постарайся понять.
— Хорошие разговоры такими словами не начинаются, — радость с лица Ганса исчезла, словно лампочка выключилась. Сердце кольнуло болью от того, что я стала причиной этой перемены. Но уж лучше так, чем смерть от ревнивца-маньяка.
— Помнишь, я говорила тебе, что когда-то состояла в отношениях и тяжело переживала разрыв? — такой разговор действительно был. В один из вечеров на меня напала особенная откровенность и Ганс кое-что узнал, разумеется в адаптированном варианте.
— Теперь припоминаю, — чуть раздраженно проговорил мужчина, резким движением поправляя светлую прядь, упавшую на лицо. — Только не говори, что он вернулся и хочет тебя вернуть.
На секунду внутренности скрутились в узел — откуда Ганс мог узнать? Но в следующий момент пришло осознание, что это всего лишь предположение, вызванное подозрением. Проблема в том, что он почти попал в точку. Да, стоило подумать над этим разговором подольше.
— Нет. Дело не в этом. Понимаешь, когда умерла Мария… Я просто поняла, что еще не готова к новым отношениям. Это не принесет счастья ни тебе, ни мне, — произнося эту ложь я почти в нее верила. Действительно, какие тут новые отношения, когда старые вернулись и настойчиво требуют внимания?
— У тебя просто тяжелый период, — Ганс протянул руку, чтобы коснуться, но я отстранилась. — Я все понимаю. Мы можем взять паузу, пока все не закончится.
— Нет. Это не просто тяжелый период, просто… просто все не так. И дело не в тебе, — боже, я это сказала. Самая избитая фраза всех времен.
— Постой, — Ганс поднял руки, словно сдаваясь. — Ничего не говори. Я знаю, сейчас тебе это кажется хорошей идеей, но…
— Ганс, все кончено, — я постаралась вложить в эти слова как можно больше уверенности, которой не было и в помине. Сердце стучало, кровь прилила к щекам. — Сегодня мы видимся в последний раз. Ты очень хороший, просто для меня еще не время.
Мужчина ничего не ответил, глядя куда-то в сторону. Было видно, как эмоции борются на его лице. Гнев, сожаление, удивление — все смешалось и уже не понять, что же выражают глаза. Наконец, мужчина взял себя в руки и глубоко вздохнул.
— Если ты уже все для себя решила, то спорить бессмысленно. Но я не хочу с тобой расставаться. По крайней мере, мы можем оставаться друзьями?
— Не думаю, — я покачала головой, внутренне переживая настоящий шторм. Люди не бывают такими хорошими, как он. А потому получается вдвойне подло. — Прости.
— Что ж, — Ганс поднялся с дивана и прошел на кухню, туда, где начинал закипать чайник. — По крайней мере, останься со мной хотя бы еще на полчаса и расскажи, что тебя к этому решению привело.
Такого рода предложение было последним, что можно было бы ожидать от человека, которого только что бросили. Как ему удается быть таким спокойным? Или это специальная тактика, чтобы путем блестящих рассуждений убедить меня в ошибочности принятого решения? Как бы то ни было, пришлось согласиться. Ганс жил на отшибе, приехали мы на его машине, так что не стоило ссориться, ведь ему еще обратно меня везти или придется выложить кругленькую сумму за такси.
— Держи, — мужчина уже протягивал новую чашку. — Этот сорт ты еще не пробовала.
— Спасибо, — я вдохнула ароматный пар. К запаху кофе примешивалась сладковатая нотка, действительно, необычно.
— А теперь расскажи о Марии и почему ты думаешь, что мне не место в твоей жизни? — Ганс вновь устроился на диване. Было ясно, что без детального объяснения мужчина меня не отпустит. Что ж, это по-своему честно. По крайней мере, не бесится и не устраивает истерик.
Большой глоток из чашки оставил терпкое послевкусие на языке. Очень неплохо. Хоть что-то этим вечером приносит удовольствие.
Следующие полчаса превратились в сплошной поток сознания. Как оказалось, мне было необходимо выговориться, просто выплеснуть накипевшее. Как всегда при воспоминании о произошедшем с Марией на глаза наворачивались слезы. Мужчина внимательно слушал и не перебивал, словно выжидая, когда слова кончатся сами собой. Я была ему благодарна за это молчаливое понимание. Немногие люди могут так внимательно слушать. Чем больше я плакала, тем сильнее накатывала сонливость. Наверное, нервное напряжение достигло своего пика, потому что глаза буквально закрывались.