— Переплыли. До стены добежали. Хорошо, что я успел лучникам глаза отвести, а то б…
Журавлевец блеснул безволосой головой, вытер рукавом пот с лысины. Белоян свесился со стены, посмотрел вниз. Уже безо всякого колдовства видно было, что незваные гости во главе с Гаврилой бегут по замковому двору.
— Молодец… Молодец… Самое лёгкое сделал.
— Лёгкое? — слегка опешил Хайкин от такой несправедливости. — Да их там человек сто! Поди управься с такой оравой…
— Это не люди, — отмахнулся киевлянин. — Людоеды. Если в них и есть что-то человеческое, то только в брюхе.
Он ухватил руками очерченный круг и развернул его во двор. Песок приблизился, показав чью-то босую ногу, потом нога уменьшилась, и в круге появилось несколько стоящих столбами фигур, около которых суетились с мечами имперские пехотинцы. Мечи поднимались и опускались, из-под них брызала на песок красная кровь. Белоян хмыкнул.
— А вообще, если подумать, то ты сейчас Императору помогаешь.
— Мне до Императора дела никакого нет. Я Гаврилу нашего берегу.
— Не от тех бережёшь.
Он опять развернул волшебный круг и медленно провёл им по виднокраю.
— Его главный на сегодня обидчик как раз на подлёте.
Глава 33
Всё шло как по маслу. Точнее так, как и полагалось — с чудесами и колдовством. Гаврила это понял, едва они забежали во двор. Там и сям, посреди песка стояли квёлые людоеды. Они были живы, но смотрели вокруг пустыми невидящими глазами. Не сдержав азарта, кто-то ударил такого мечом, и людоедская голова покатилась по песку. Убитый враг от этого даже не дрогнул. Его тело стояло, словно ничего и не произошло. Патрикий негромко охнул.
— Удача! Руби их!
Отряд рассыпался, спеша захватить для резни время колдовства, но Гаврилу Патрикий удержал.
— У нас с тобой другие дела. Нам Джян-бен-Джяна искать. Искать и договариваться…
Он вынул из-за пазухи лист и, сверяясь с планом, потащил товарища в дальний угол замка…
В этой сокровищнице было всё на свете. Во всяком случае, Гаврила об этом догадался, едва взглянул на кучи добра, что лежали на полу, и на те, что висели на стенах. Вещей тут лежало гораздо больше, чем слов, что имелись в голове Масленникова. Несколько мгновений он стоял столбом, упиваясь открывшейся перед ним красотой. Факелы на стене, похожие на огненные капли, горели бестрепетным светом не слепя глаза, и не обжигая. Каким-то чудом они высвечивали каждую вещь, словно именно та и была в этом собрании редкостей самой удивительной. Головой Гаврила понимал, что не золото тут было главным, хотя и его тут хватало. Журавлевец смотрел на это, пока Патрикий не толкнул его в спину.
— Не зевай…
Гаврила посторонился, пропуская товарища вперёд.
— Колдовство… — с почтительным придыханием сказал Гаврила. Ему хотелось добавить ещё что-то значительное, но слов больше не было.
— А то… — совсем по-хозяйски, словно всё это было его или уж, по крайней мере, он тут своими руками раз в два дня пыль вытирал, отозвался Патрикий. — Конечно колдовство… Ещё бы тут не было колдовства… Тут колдовства по самую ширинку… Чего ж ты хотел в доме у волшебника?
Войдя, он, как и Гаврила, остановился, не спеша идти, и вертел головой, но в его взгляде не сквозило любопытства. Он вытащил из-за пазухи свёрнутый трубкой кусок кожи и сорвал восковую печать.
— Ладно…, — сказал он вчитавшись в написанные императорским писцом строки. — Тут мы с тобой разделимся.
Он хмыкнул, словно вспомнил что-то весёлое.
— Ты волшебника своего ищи, а я тут по своим делам похожу.
— В чужом доме, — усомнился Гаврила. — Без хозяина…
— Ничего! — засмеявшись хлопнул его по плечу любимец Императора. — Он добрый. Не обидится…
Уже не тратя времени на товарища, он двинулся вперёд, внимательно оглядываясь по сторонам, бормоча в полголоса.
— Чёрная коробочка, коробочка чёрная… Третья куча от входа справа… Пихонга — надо же…
Он уходил вперёд и слово, устав биться в каменных стенах потихоньку стихало. Несколько мгновений Гаврила топтался у входа, Ему всё казалось, что Джян-бен-Джян вот-вот объявится. Из стены вылезет или из одной из золотых куч, что одна за другой уходили в глубину сокровищницы. Пока он ждал Патрикий скрылся в золотом сиянии и он, чтоб не остаться одному двинулся следом, забирая влево, так что вскоре их разделила груда золотых монет. Гаврила задел её, и та разъехалась. Глядя как монеты опережая одна другую катятся по полу, Масленников спросил:
— Интересно, зачем ему всё это?