Почему я, услышав эти слова, не спрятался? Хотел потом, а поздно: стоит на крылечке Снегурочка, руки в боки, и ругает меня почем зря. «Ах-ты, такой-сякой! Не можешь до Нового Года подождать, ровно журналист! Просто никакого сладу с этими сочинителями!»
Покраснел я от стыда и убежал, не дослушав. В самом деле, нечего Новогодние сказки в ноябре придумывать.
Ласковые сны
Сны, мечты, огорчения и радости — все это предметы одушевленные. Если не верите, спросите у детей.
В самом деле, у каждой мечты или огорчения свой характер, далеко не всегда схожий с характером человека, к которому они приходят. И это замечательно, иначе я бы не познакомился и с миллионной долей снов, живущих на Земле.
Однажды ко мне в гости пришли Ласковые Сны. Они появились внезапно, не известив телеграммой или телефонным звонком. И застали у меня целую кучу Огорчений. Огорчения пришли как всегда в строгих черных костюмах и темных очках. Они без разрешения уселись за стол, достали из саквояжей большие ложки и принялись методично стучать ими по столу, напоминая, что они проголодались. Причем, кормить их надо со строгой очередности: сначала самых молодых и сильных, потом тех, которые постарше и, наконец, совсем пожилых.
Я как раз выходил из кухни с громадной кастрюлей, когда в комнату ввалились Ласковые Сны. Не успел я опомниться, как мне врезали по локтю, и суп выплеснулся прямо на голову Огорчениям. Те страшно разозлились. Кто-то начал стаскивать с себя пиджак. Но они плохо знали Ласковые Сны. Немало не смутившись, Сны затеяли беготню вокруг стола. Они носились по комнатам, хохотали, показывали Огорчениям «носы». Я понял, что сейчас в моем доме начнется жуткое побоище, и от страха закрыл глаза. А когда вновь их открыл, то не поверил: Огорчения, побросав саквояжи, играли с Ласковыми Снами в догонялки. Я остолбенел! Тем временем гости решили играть в прятки. Голить выпало Снам. «Только, чур, в доме не прятаться!» — закричали они. «Ладно, ладно!» — ответили Огорчения и бросились к дверям. Когда последнее из них скрылось из виду, Сны подмигнули мне и закрыли дверь на ключ. Потом они забрали из-под стола саквояжи Огорчений и растаяли. А я проснулся.
Флейта
Есть старая японская легенда. Однажды, остановившись, чтобы напиться воды из горного ручья, человек услышал флейту. Невидимый музыкант играл с удивительным мастерством. В одном звуке он умел соединить печаль и радость, ярость и нежность: грохот водопада и журчание родника; осенний ветер, срывающий листья клена и его весеннего брата, играющего с цветами сакуры. Человеку захотелось увидеть этого чудесного мастера, подойти поближе, устроиться поудобнее, чтобы полнее насладиться мелодией.
Так человек пошел на звук флейты. Он шел час, другой, солнце склонилось к закату, а музыканта все не было видно. На ночь человек расположился у корней громадной сосны. Флейта звучала тихо, но не отдалялась. На другое утро человек продолжил свои поиски. Он шел по лесам и горам, по топким тропинкам в рисовых полях, переплывал реки. Всех встречных расспрашивал он о флейтисте, но никто ничем не смог ему помочь; некоторые даже принимали его за сумасшедшего. Дорога привела человека в большой город, и там, в шуме и криках он потерял звук флейты. Тщетно метался человек по узким кривым улочкам. Понемногу он успокоился. Нанялся работать, женился, построил дом, обзавелся детьми.
Много лет спустя, похоронив жену и выдав замуж младшую дочь, человек задумал побывать в своей родной деревне. Напрасно дети и внуки отговаривали его.
День был жаркий, дорога пыльная, человеку захотелось пить, и приметив лес на склоне горы, показавшейся на удивление знакомой, человек решил поискать там воду. Остановившись у горного ручья, он вдруг опять услышал флейту. Грустно улыбнулся человек: он слишком стар и слаб, чтобы как в юности броситься на поиски. Он лег на траву, положил под голову дорожный мешок и закрыл глаза.
А флейта все пела. И звучала она так ясно и чисто, словно музыкант стоял за соседним деревом.
Паук и крылья
В подвале одного музея жил паук. Музейный подвал не лучшее жилище для паука: мухи туда залетают редко, не говоря о других насекомых. Но так уж его определили в паучьей школе. Конечно, можно было подняться на первый этаж и ловить там, чего душа пожелает, однако, паук оставался в подвале. Вовсе не потому, что был такой послушный. Он и сразу-то не очень расстроился. Первое время было тяжело, но паук быстро привык жить впроголодь. Дело в том, что любимым его занятием была не охота, а плетение паутины. В этом он не знал себе равных.