Все прошло тихо и спокойно. Сторож проводил до могилы, неся с собой инструмент. Я сказал, что меня уполномочила прокуратура, что речь идет об очень важной тайне, о которой никто не должен знать. Он поверил мне на слово. Прошло немало времени, пока была снята надгробная плита и разрыта могила. Удары заступа нарушали ночную тишину, и звук этот точно бил мне по нервам. Наконец, гроб оказался передо мной при свете звезд. Истина таилась в гробу, от нее меня отделяла лишь крышка гроба.
Истина! При слабом свете электрического факела я открыл крышку. Какая ужасная неожиданность: труп был обезглавлен! Голова была отрезана. Я застыл в замешательстве, не в силах выговорить ни слова. Я бросил подозрительный взгляд на сторожа, но тот, как и я, потрясенный, ни слова не говоря, смотрел в гроб. Было совершенно очевидно, что он абсолютно далек от понимания того, что произошло; в отличие от меня он не знал, кто мог отрезать голову. Мое сердце колотилось в груди, будто это у меня самого отрезали голову.
Мысль о Рагебе Дамиане не оставляла меня. Мне виделись его руки, разрывающие труп, виделись его отпечатки пальцев на гробу, следы его ног на пыльной земле. Никаких сомнений в том, что только он мог сделать это. Мы с ним, точно два гончих пса, бежали за одной добычей, преследуя ужасную тайну. Я сжал зубы. Он обогнал меня. Обошел. Я был глубоко разочарован. Я закрыл крышку гроба и попросил сторожа разровнять землю и поставить надгробие на место.
Я еле шел по дороге: ноги мои гудели и не слушались меня. Я был буквально раздавлен грузом безграничной безнадежности. Я говорил себе, что все это без сомнения указывало на то, что Рагеб Дамиан был жив и где-то скрывался, и что он обязательно еще прибегнет к моей помощи. Да, он, вероятно, прибегнет к моей помощи.
А, может быть, я говорил это просто для собственного успокоения?
4
Думы о Рагебе Дамиане отныне стали неотъемлемой частью моей жизни. На восходе, как и на закате дня я вспоминал его худое лицо и его растерянный взгляд. Его голос звучал у меня в ушах. Он снился мне по ночам. На протяжении долгих часов я представлял его, одиноко сидящим у себя в лаборатории перед отрезанной им головой, которую теперь он мог разглядывать в свое удовольствие.
Какие тайны раскрыл он в этом мешке из кожи и костей, который называют черепом? Какими любопытными поисками он занимался? Как удается этим живым клеткам, которые именуются мозгом, видеть, слышать, чувствовать, обонять и понимать? Каким образом мы испытываем боль, а каким - удовольствие? Как мозг создает в нас тот свет, который называют сознанием и умом? Является ли мозг разумом? Или же это некий подручный инструмент на службе у духа, размышляющего о предметах? Медицина немного раскрывает для нас по поводу мозга и нервов; да, действительно, совсем немного. Нервы являются чувствительными органами, передающими центрам головного мозга периферические впечатления, подобно телефонным проводам, передающим речь к уху. В этих центрах, также как и в ухе, впечатления принимают форму, которую мы признаем за ними в реальности. Мы испытываем впечатления, переданные нервами, в форме тепла, холода, света, запаха, цвета, удовольствия... Но как?
Является ли это переводом, который делает наш мозг, основываясь на всех впечатлениях, переданных ему? Если без вкуса, то вода? Если черное, то ночь, если светлое, то день... Или же это всего лишь возможные виды среди стольких других? Может ли этот мир обрести иную форму? Менее несовершенную, более общую, более истинную? Тайна! И эта тайна заключается в мозге. Он постоянно остается нашей отправной и конечной точкой, электронным переводчиком нашего мира. Именно от него мир получает свое лицо и свой шифр.
Если бы мы хотели увидеть вещи более глубоко и реально, то мы должны бы были разобрать этот электронный аппарат, коим является мозг, и вновь собрать таким образом, чтобы он дал нам это новое видение, предмет наших желаний. Но это все тот же мозг: приемник тайн и ключ ко всем феерическим картинам. Он вступает в действие, как только мы хотим узнать истину о чем угодно. И это хорошо известно этому человеку, Рагебу Дамиану!
Вполне вероятно, что именно сейчас он извлекает мозг из головы, отрезанной от трупа, кладет его на лабораторный стол и рассекает его, чтобы рассмотреть в микроскоп, увеличивающий в 10000 раз. Возможно, ему удалось достигнуть какого-то результата, который мне неизвестен, который имеет значение и способен расширить поле знаний, понятия о восприятии и ощущениях. Кто знает? Возможно, эти поиски позволили ему по-новому взглянуть на мир, и этот взгляд внушал ужас? Да, в этот миг тайна целиком содержалась под точными короткими движениями его скальпеля. А я здесь задыхался перед закрытыми дверями!
Был час ночи. Я еще не спал, тщетно пытаясь уснуть. Мне пришла в голову идея прибегнуть к испытанному средству для того, чтобы заснуть: почитать всякую чушь. Я взял наугад одну из старых газет, лежавших у моей кровати. Пробежал глазами рекламные объявления, сообщения о смерти, скучные статьи и различные сообщения, которые я читал уже не раз. Буквы начали плясать у меня в глазах; мне захотелось спать. Я уже почти засыпал. Когда мой взгляд вдруг привлек один заголовок на странице разных сообщений в одной старой газете. Речь шла о пропаже десяти иголок из радия стоимостью более двадцати тысяч фунтов в Управлении по радиологическим исследованиям в Каср аль-Айни. О краже было сообщено полиции инженером Рагебом Дамианом, директором Управления.
Сон тотчас же слетел с меня, я так и подскочил на кровати. Я читал и перечитывал текст этого сообщения, тер глаза, чтобы вновь прочитать имя Рагеба Дамиана, набранное крупными буквами. Газета была трехлетней давности. Я не знаю, почему я хранил ее все это время; возможно, из-за статистических данных о нервных заболеваниях в Египте, опубликованных в этом номере. Кто мог подумать, что, возможно, с такой легкостью я подойду к разгадке этой тайны. Рагеб Дамиан был в этом весь целиком. Именно он совершил ту краже, о которой сообщил в полицию. Чтобы тайком украсть радий, вор должен быть ученым и исследователем, способным знать о его применении и оценить его преимущества. Какой-нибудь простой воришка не станет протягивать руку, чтобы взять радий. Но куда он отнес его, украв его? Кому? Как? Какое значение имел для него этот радий? Несомненно, никакого.