Маша хотела спросить, почему он не пошлет своих солдат на остров и не расспросит мага. Но она хранила молчание. Причина была ясна. Никто, даже сам губернатор, не хотели вызвать ярость мага. И пока маг не совершил ничего противозаконного, губернатор может не вмешиваться, маг может спокойно заниматься своим делом — в чем бы оно не заключалось.
И в конце допроса губернатор приказал своему казначею выдать золотой шебаз Маше.
— Это будет достаточной компенсацией за потерянное здесь время, — сказал правитель.
Шумно поблагодарив, Маша кивнула, попятилась назад, затем поспешила домой.
Всю следующую неделю длилась большая охота на котов. Кроме того, произошло еще одно важное событие, во всяком случае для Маши, в ее жилище забрались воры. Пока ее не было дома, она принимала роды у наложницы торговца Ахлоо шик-Манукхи, трое людей в масках, сшибли с ног старого привратника Шмурта и взломали дверь в ее комнаты. Дочери и мать сжались в углу, а троица шарила по комнатам, даже вывернула ночные горшки на пол, чтобы убедиться, что в них ничего не спрятано.
Они не нашли того, что искали, а один из возмущенных грабителей в ярости выбил Валлу два зуба. Маша благодарила судьбу, что они не избили или не изнасиловали ее дочерей. Может быть этого не произошло потому, что привратник пришел в себя раньше, чем они рассчитывали. Он принялся звать на помощь, но грабители сбежали раньше, чем успели собраться соседи и прибежать на помощь солдаты.
Эвроен продолжал являться пьяным поздно ночью. Он замкнулся, используя дом для того, чтобы поесть и отоспаться. Просыпаясь, он избегал смотреть на Машу. Похоже, он опасался ее. И это было прекрасно.
6
Неоднократно, днем и ночью, Маша чувствовала, что кто-то следит за ней. Она изо всех сил старалась выяснить кто ее преследует, но это ей не удавалось. И что бы она не делала, чувство, что за ней следят не покидало ее.
Началось повальное уничтожение собак. Маша подумала, что это пик истерии и безумия. Но ее беспокоило не это. После того как все бедные собаки будут перебиты, за кем начнется охота, что еще они собираются убивать и потрошить? Или точнее сказать, кого? Она очень надеялась, что не ее.
В середине недели избиения собак, маленькая Кхим заболела. Маша ушла на работу, но, вернувшись после заката, обнаружила, что Кхим охвачена лихорадкой. Мать сообщила, что у Кхим были конвульсии. Перепуганная Маша, со всех ног бросилась к доктору Надишу, живущему в восточных кварталах города. Он принял ее и нехотя выслушал симптомы. Но отказался пойти и осмотреть дочь.
— Слишком опасно ночью появляться в Лабиринте, — заявил он. — Я не покажусь там даже днем, если рядом не будет нескольких телохранителей. Кроме того, у меня — гости. Ты должна была принести ребенка с собой.
— Она слишком больна и я не могла принести ее, — ответила Маша. — Я умоляю вас пойти со мной.
Надиш не уступил, но дал ей несколько порошков, которыми она сможет сбить лихорадку.
Она вслух поблагодарила его, а про себя — прокляла. Возвращаясь назад, всего в квартале от дома Маша услышала звук шагов сзади. Она отпрыгнула в сторону, и сжалась, одновременно выхватывая из-за пояса кинжал. Луну закрыли тучи, и единственным источником света была масляная лампа, тускло светившаяся сквозь зарешеченные окна на втором этаже.
За ней следовал темный силуэт. Он был в плаще и бурнусе, судя по росту — мужчина. Она услышала низкое хриплое проклятие, вырвавшееся из его уст и убедилась в этом. Он собирался напасть сзади, но неожиданный маневр спас Машу. Пока, во всяком случае. Мужчина не раздумывая бросился на нее, сжимая что-то темное и длинное в поднятой руке. Дубинку.
Вместо того, чтобы замереть от страха или броситься наутек, она пригнулась еще ниже и нанесла удар кинжалом. Атака застала его врасплох. Прежде чем он успел опомниться, лезвие кинжала перерезало его глотку.
Тем не менее, она упала, придавленная его телом. На мгновение у нее перехватило дыхание. Маша была беспомощна и, когда новый нападающий нагнулся над ней, она поняла, что шансов у нее нет.
Второй мужчина, тоже в плаще и бурнусе, поднял дубинку, готовый обрушить ее на голову женщины.
Извиваясь под тяжестью трупа, Маша не могла ничего поделать. Она ждала удара. Единственная мысль — о маленькой Кхим. И тут она увидела, как мужчина роняет дубину. А после — падает на колени, пытаясь схватиться руками за горло, или точнее за то, что перекрывало ему дыхание.
Через миг он рухнул лицом вниз в сухую землю, мертвый, или по меньшей мере — без сознания.
Мужчина, спасший ее от второго злодея, был невысок и массивен, и тоже одет в плащ и бурнус. Он сунул что-то в карман, вероятно веревку, которой задушил нападавшего, и внимательно посмотрел на Машу. В его руках ничего не было.
— Маша? — мягко спросил он.
Она снова могла дышать. Выбравшись из-под покойника, она выдернула кинжал, торчащий из его горла и поднялась.
В голосе незнакомца чувствовался иностранный акцент:
— Можете убрать свой нож, моя дорогая. Я спасал вас не для того, чтобы убить.
— Я благодарю тебя, чужеземец, — ответила она. — Но держись от меня подальше.
Не обращая внимания на предупреждение, он сделал два шага вперед. И она поняла, кто он такой. В Приюте ни от кого не исходил такой запах прогорклого масла.
— Смшии, — сказала она тихо.
Он хмыкнул.
— Я знаю, ты не видишь моего лица. И хотя это противно моим религиозным убеждениям, я должен принять ванну и перестать смазывать тело и волосы маслом. Я двигаюсь тихо, как тень, но для чего мне способности, если любой за квартал слышит мой запах?
Не спуская с него глаз, она нагнулась и обтерла кинжал о плащ мертвеца.
— Ты тот, кто преследовал меня? — спросила она, выпрямившись.
Он присвистнул от изумления.
— Ты видела меня?
— Нет. Но я была уверена, что кто-то ходит за мной по пятам.
— Ах! Значит у тебя есть шестое чувство. Или ты в чем-то виновна. Пошли! Лучше побыстрее убраться, пока кто-нибудь не явился сюда.
— Я хотела бы знать кто эти люди…были.
— Это раггахи, — ответил Смшии. — Еще двое находятся в пятидесяти ярдах. Я полагаю — наблюдатели. Они не замедлят явиться, как только начнут беспокоиться, почему вместо этих двоих появилась ты.
Это напугало ее гораздо больше, чем нападение.
— Ты хочешь сказать, что багровый маг стремится захватить меня? Почему?
— Не знаю. Может быть он рассуждает так же, как многие в этом городе. Он считает, что Бенна сказал тебе гораздо больше, чем ты рассказала. Да пошли же! Быстрее!
— Куда?
— К тебе домой. Мы ведь можем поговорить там, не так ли?
Они быстро направились к ее дому. Смшии продолжал оглядываться, но место, где валялись два трупа, оставалось спокойным. Когда они добрались до двери, она внезапно остановилась.
— Если я постучусь, то раггахи могут услышать, — прошептала она. — Но я должна войти. Моя дочь очень больна. Ей нужно принять лекарство, мне дал его доктор Надиш.
— Так вот почему ты вышла из дома, — сказал Смшии. — Отлично. Стучи в дверь. Я буду охранять тебя сзади.
Он внезапно исчез, двигаясь с удивительной для такого толстяка быстротой и легкостью. Но запах остался.
Она подчинилась его приказу, и наконец Шмурт принялся бурчать под дверью и греметь засовом. Как только она вошла, запах масла стал сильнее, Смшии проник в холл и захлопнул дверь, прежде чем изумленный Шмурт успел возразить.
— Все в порядке, — сказала Маша.
Старый Шмурт перевел свои бегающие глазки на Смшии, освещенного масляной лампой. Даже если бы он отличался хорошим зрением, то не смог бы разглядеть лица Смшии. Оно было закрыто зеленой маской.
Шмурт с отвращением скривился.
— Я знаю, что от твоего мужа мало проку, — прокаркал он. — Но явиться сюда с этим чужеземцем, этой бочкой тухлого жира… шевау!
— Это не то, что ты думаешь, — спокойно возразила она.
Смшии заметил:
— Нужно срочно принять ванну. Всякий чует меня за версту.