Она внезапно поймала себя на крамольной мысли: "Если Бенна смог совершить невероятное, то сможем и мы".
Но Бенна был мертв.
Она спросила:
— Для чего тебе нужна женщина? Почему не мужчина?
Смшии долгое время молчал. Видимо он решал, как много он может сказать ей. Внезапно он улыбнулся и нечто невидимое, невидимый груз, свалился с его плеч. Он даже стал выглядеть тоньше.
— Раз я уж зашел так далеко, — сказал он. — То просто обязан закончить. Пути отступления сожжены. Мне нужна женщина для того, чтобы проделать дыру в колдовских сетях мага. Его магические ловушки рассчитаны прежде всего на мужчин. Он не готов защищаться от женщин. Ему даже не приходит в голову, что женщина способна покуситься на его сокровища. Или… убить его.
— Откуда ты знаешь?
— Я не думаю, что будет разумно отвечать на этот вопрос. Ты должна поверить мне на слово. О багровом маге, здесь, в Приюте, я знаю гораздо больше любого другого.
— Ты можешь знать кое-что, но этого может оказаться недостаточно, — заметила она.
— Давай, скажем по-другому. Я знаю о нем очень много. Более чем достаточно, чтобы представлять для него серьезную угрозу.
— А он что-нибудь знает о тебе?
Смшии снова улыбнулся.
— Он не знает, что я здесь. Если бы он знал об этом, я бы уже был мертв.
Они беседовали до рассвета. Маша глубоко задумалась. Если у них ничего не получиться, то ее судьба будет ужасной. И жизнь дочерей и матери станет намного хуже нынешней. Намного. Но если она будет продолжать так жить дальше, все равно может произойти непоправимое. Она можег умереть от лихорадки или ее убьют, тогда у них не останется ни опоры, ни защитника.
Во всяком случае, как подчеркнул Смшии, хотя и не стремился к этому, маг охотился за ней. Ее единственная защита — внезапное нападение. По сути дела другого выбора не оставалось, ведь не будешь же ждать, чтобы тебя зарезали словно глупую овцу.
Смшии знал, что говорил, когда заявил, что она отчаянная.
8
Когда волчий хвост фальшивого рассвета наконец мелькнул на небе, Маша с трудом поднялась, зашла в свою комнату и выглянула из окна. Трупы раггахов исчезпи. Ничего удивительного.
Вскоре после этого проснулась Кхим. Глаза ее были снова веселыми и она попросила есть. Маша осыпала ее поцелуями и, плача от счастья, приготовила завтрак. Смшии ушел. Он обещал придти до полудня. И оставил ей пять шабазов и несколько мелких монет. Маша разбудила мать, отдала деньги и сказала, что ее не будет несколько дней. Валлу принялась расспрашивать ее, но Маша коротко ответила, что будет лучше, если та не будет знать, чем занимается ее дочь.
— Если Эвроен захочет узнать, где я, скажи, что меня позвали помогать родам дочери одного богатого фермера. Если он спросит его имя, скажи — Шкиидру ша-Мизи. Он живет далеко от города и приезжает сюда два раза в год, и только по делу. Не важно, что это ложь. В то время когда я вернусь — это будет скоро — мы сразу же покинем это место. Приготовь все, что понадобится для длительного путешествия, и сложи в эту сумку. Только еду и вещи, инструменты и лекарства. Если болезнь у Кхим повторится, то дай ей лекарство Смшии.
Валлу снова принялась приставать с расспросами, но Маша заставила ее замолчать.
— Спрячь деньги! Нет! Оставь один шабаз там, где Эвроен с легкостью найдет его, когда рыщет в поисках денег. И спрячь остальное, чтобы он ни за что не смог найти их. Он найдет шабаз, отправится пьянствовать и не будет беспокоить тебя никакими вопросами.
Когда пылающий медный диск солнца достиг полуденной высоты появился Смшии. Его глаза покраснели, но он не выглядел усталым. Он принес с собой платяную суму, из которой достал два темных плаща, две рясы и маски, которые монахи Шальпы надевали, появляясь в публичных местах.
Толстяк спросил:
— Как ты распорядилась с детьми и матерью на время отсутствия?
— Соседи присмотрят за детьми, пока мать будет ходить за покупками, — ответила она. — Эвроен не прявлялся.
— Он не появится еще долго, — хмыкнул Смшии. — Проходя мимо него, я выронил монету. Он, естественно, схватил ее и помчался в таверну. "Летучая рыба" уходит в море через три дня. Я договорился, что мы отправимся на нем. Если понадобится — нас спрячут. Пришлось пробегать все утро.
— И ты не забыл про купание, — заметила она.
— А вот ты пахнешь не слишком привлекательно, — парировал он. — Но ты можешь искупаться, когда мы доберемся до речки. Одевайся.
Она отправилась в свою комнату, сняла свою одежду и натянула на себя монашескую. Когда она вышла, Смшии уже полностью переоделся. Сумка, прикрепленная к поясу, выглядывала из-под плаща.
— Давай свою одежду, — сказал он. — Мы спрячем ее за городом, хотя я сомневаюсь, что она нам понадобится.
Она выполнила приказание и он затолкал вещи в холщовую сумку.
— Пошли, — сказал он.
Она не подчинилась. У двери он остановился, повернулся и спросил:
— Что случилось? Трясутся поджилки?
— Нет, — ответила она. — Только… мама близорука. Я боюсь, что ее обманут, когда она будет покупать провизию.
Он рассмеялся и что-то пробормотал на иностранном языке.
— Игли, тебя побери! Когда мы вернемся, у тебя будет достаточно денег, чтобы купить весь фермерский рынок сотню раз!
— Если вернемся… — пробормотала она. Ей хотелось отправиться в квартиру Луузы и поцеловать на прощание детей. Но это было бы глупо. Кроме того, она может потерять решимость, если увидит их снова.
Они вышли и старый Шмурт в изумлении уставился на них. Это было самым слабым местом ее алиби, но они надеялись, что алиби ей не понадобится. В настоящий момент он был слишком ошеломлен видя их, чтобы произнести хоть слово. Кроме того, он побоится сообщить об этом солдатам. Скорее всего решит, что двое монахов материализовались в доме, с помощью магических сил. И было бы, по меньшей мере, глупо вмешиваться в их дела.
Через тридцать минут они уже мчались на лошадях. Смшии утром привязал их к дереву, неподалеку от городских стен.
— Ты не боялся, что их украдут? — спросила она.
— Здесь в траве, рядом с рекой, прячутся двое крепких парней, — ответил он. Он махнул рукой и она увидела, как из травы появилось двое мужчин. Они махнули в ответ и направились к городу.
Дорога вдоль реки Белой Пены была довольно трудной, иногда проходила по воде, иногда — удалялась от нее. Они скакали верхом больше трех часов, и наконец Смшии сказал — Здесь есть старый полуразрушенный дом в четверти мили отсюда. Там мы отдохнем. Не знаю как ты, но я устал.
Она была рада возможности отдыха. Спутав лошадей посреди коричневой травы пустыни, они устроились прямо в развалинах. Смшии мгновенно провалился в сон. Она принялась вспоминать свою семью и ей взгрустнулось. Неожиданно ее разбудили. Наступал рассвет.
Они поели сушеных фруктов, хлеба, мяса и снова отправились в путь. После недолгого купания в реке и мытья лошадей, они скакали еще часа три. И затем Смшии опустил поводья. Он направился к деревьям, находящимся в четверти мили от них. Напротив, вздымаясь ввысь, торчали скалы на другой стороне реки. Деревья с этой стороны мешали им увидеть Белую Пену.
— Здесь спрятана лодка, — сказал он. — Если кто-нибудь не украл ее. Но это — вряд ли. Не у многих хватает смелости бродить возле острова Шугтии.
— А как же охотники, приносящие с севера меха?
— Они отваживаются забираться на восточную сторону и то, только днем. Быстрее.
Они пересекли каменистую местность, миновали несколько низкорастущих багровых кустов и обогнули железные деревья, с причудливо скрученными стволами. Перед ними мелькнул кролик с длинными ушами, заставив лошадь Маши шарахнуться в сторону. Она с легкостью справилась с лошадью, хотя не садилась в седло с тех пор, как ей исполнилось одиннадцать лет. Смшии радовался, что это произошло не с его лошадью. Все, что он знал о верховой езде — несколько уроков, которые он взял у фермера, после того, как прибыл в Приют. И он был счастлив, когда скачка наконец закончилась.