Потом его глаза расширились, и он быстрым движением вскочил на ноги. Торопливо поклонился.
— Светлейший Теаган! Простите, что не узнал сразу — у меня ужасная память на лица!
— Прощаю, — отозвался тот, проходя глубже в кабинет и усаживаясь на стул, торопливо предложенный ему деканом. — Надолго я вас не задержу, не беспокойтесь. Сегодняшний визит я не планировал, но, когда Рейн не появился в условленное время, решил, что все же навещу Академию. Вы не находите, господин Ронцо, что ничто так не помогает решать проблемы, как личное участие?
— Проблемы?.. — повторил декан. — Какие проблемы? И вы упомянули Рейна? Вы… знакомы?
— Конечно. — Теаган посмотрел на меня. — Ты не сказал?
— Не успел, — ответил я, решив не уточнять, что декан скептически отнесся даже к моим словам о «делах Церкви», так что упоминание имени Теагана не вызвало бы ничего, кроме недоверия.
— Вот как. — Теаган снова повернулся к декану. — Объясните мне, господин Ронцо, по какой причине вы вызвали к себе Рейна?
— Вопросы дисциплины, — отозвался тот неохотно. — Пропуск занятий.
Я отметил про себя, что про «обман преподавателей» он упоминать не стал.
— Как понимаю, пропуски начались пять дней назад? — уточнил Теаган, и декан кивнул.
Теаган на мгновение задумался.
— От имени Церкви Пресветлой Хеймы, — с призванием имени богини его тон изменился, став таким же бесстрастным и одновременно наполненным внутренней уверенностью, каким был во время суда, — как второй пред ее сияющим престолом, сообщаю вам, что Рейн аль-Ифрит больше не находится под юрисдикцией Академии. Отныне Церковь берет на себя полную заботу о его жизни и благополучии.
— Но… как же… — по лицу декана было видно, что ему очень не хочется противоречить иерарху, но он вынужден. — … А указ? Рейн аль-Ифрит ведь подпадает под действие нового закона императора…
— Подпадал под его действие, — поправил декана Теаган. — Духовная власть стоит превыше мирской. Но если его величество по какой-то причине решит оспорить данный вердикт Церкви, у него есть право сообщить о своем несогласии либо мне, либо верховному магистру. Мы, безусловно, внимательно изучим его аргументы и обдумаем их.
— Д-да… Да-да, конечно, — декан торопливо закивал.
— Все необходимые бумаги о новом статусе Рейна аль-Ифрит вы получите в ближайшее время, — добавил Теаган уже обычным тоном.
С одной стороны, такой переход многое для меня упрощал. Как минимум, больше никаких угроз Границей. Но с другой — об этом мы не договаривались.
Я негромко кашлянул. Теаган бросил в мою сторону быстрый взгляд и чуть кивнул.
— Однако Рейн не раз упоминал, что не желает прерывать обучение в Академии, — продолжил он. — Я бы предпочел, чтобы вы, господин Ронцо, сохранили изменение его статуса в тайне до тех пор, пока учеба не будет окончена или пока Рейн не изменит свое решение… Мне также доводилось слышать, что программа для тех, кто оказался в Академии по новому указу, урезана. Рейн аль-Ифрит чрезвычайно ценен для Церкви, поэтому, если он пожелает изучать те предметы, которые не входят в стандартный список, ему должны быть выделены лучшие преподаватели и предоставлены необходимые условия. Естественно, Церковь оплатит все расходы.
А вот это было уже интересно.
— Пожелаю! — сказал я решительно. — Нужно добавить артефакторику, целительство, углубленное изучение рун, включая руническую ретрографию, и ментальное давление… А, и еще — боевая практика с пойманными монстрами слишком проста и ничего не дает для усиления моих навыков. Ее из моего расписания следует убрать.
Теаган повернулся ко мне, слегка усмехаясь, а вот декан казался одновременно ошеломленным и возмущенным — но пытающимся при этом свое возмущение скрыть.
— К сожалению, в Академии нет специалистов, способных научить ментальному давлению, — выдавил он. — Прошу… прощения…
— Жаль, — сказал я искренне.
— Можешь учиться этому виду магии в Обители, — предложил Теаган. — Братья Вопрошающие владеют ментальным давлением в совершенстве.
— Хорошо, — согласился я. — Тогда подбери мне среди них инструктора.
Декан вздрогнул и уставился на меня недоверчиво. Потому что я пожелал учиться еще и в Обители? Нет, не похоже, ведь на саму идею этого он не отреагировал. А-а, точно, дело было в том, что я обратился к Теагану без должного титулования и на «ты».
— Могу я узнать, почему Рейн аль-Ифрит настолько ценен для Церкви? — спросил декан сдавленным голосом.
— Конечно, — любезно отозвался Теаган. — Он обладает даром этера уровня иртос. Вы ведь знаете, что это значит?
— Да, манипуляции слоями, я знаю… — но непонимание во взгляде декана осталось.
— Почему ты не хочешь оставить Академию? Ты ведь понимаешь, что Обитель может предоставить всех необходимых преподавателей по любым магическим дисциплинам? — спросил Теаган, когда мы вышли из здания.
Я задумался.
— Наверное, дело в том, что я хочу еще какое-то время побыть обычным человеком. Пока это возможно. А в Обители это невозможно даже сейчас — слишком много ожиданий.
— Почему-то мне кажется, что с «обычностью» тебе будет сложно и в Академии. Неужели слухи из Обители еще сюда не добрались?
— Ну, к слухам мне не привыкать, — я махнул рукой. — После того, как меня «женили» на дочери Костяного Короля, все остальное — мелочи.
— Что⁈ — Теаган даже остановился. — То есть как?
— Ну вот как-то так. А еще я законный сын и наследник дана Хеймеса, только в изгнании, — добавил я. — А также бывший Достойный Брат и личный враг короля Гаргунгольма.
— … А разве у Гаргунгольма есть король? — растерянно спросил Теаган.
— Понятия не имею. Но те, кто это сочинял, решили, что есть.
— Да уж, — протянул Теаган. — Роль потерянного племянника Таллиса впишется в твой послужной список просто идеально.
— Не смейся, — сказал я, но потом вздохнул: — Хотя ладно, можешь смеяться.
Со стороны все эти дикие слухи действительно должны были звучать забавно.
— Почему Залы Покаяния называются именно так? — спросил я, когда мы, во главе отряда, уже выехали за пределы города. — И что они из себя представляют?
Теаган посмотрел задумчиво.
— А что ты о них вообще знаешь?
— Только то, что их боятся, и что люди там умирают очень быстро, — я пожал плечами.
Теаган кивнул.
— Первые Залы Покаяния были созданы самой Пресветлой Хеймой во время ее третьего воплощения. Позднее она обучила своих доверенных как дублировать образующие залы заклинания и как их изменять. Суть залов передана в названии — находясь внутри такого места, человек испытывает все те страдания, которые он когда-либо намеренно причинил другим людям. Залы отличаются друг от друга уровнем: если в залах Бьяра ощущения чужих страданий полностью соответствуют тому, что испытывали жертвы преступников, то в залах Ахара ощущения смягченные, где-то четверть от реальных.
— То есть их суть в том, чтобы преступники поняли, какое зло совершили, — сделал я вывод. — Интересно… А что случается с теми, кто все осознал и раскаялся?
— Люди, способные на искреннее раскаяние, в залы попадают очень редко. Вот притворное — его можно увидеть сколько угодно, но залы не обманешь.
— А как оно проявляется, это искреннее раскаяние?
— Магия залов перестает воздействовать на заключенных.
— И что тогда?
— Сперва, в соответствии с уложением, проверяют работу зала. Потом вызывают Вопрошающих, проводят полный допрос заключенных, и, если искреннее раскаяние подтверждается, отпускают на свободу.
— Хм… То есть, теоретически, даже у Сантори есть такая возможность?
— У лишенных сана жрецов и иерархов все куда сложнее. Но да, даже у него, — Теаган усмехнулся. — Теоретически.
Залы Бьяра мы увидели издали — замок из светло-серого камня на высоком холме. Ничего страшного или зловещего в его облике не было, но я, оглянувшись на наше сопровождение, заметил тень страха, легшую на лица многих Достойных Братьев.