Она отодвинула занавеску и увидела комок мокрого снега, медленно сползающего по стеклу.
Шлёп!
И рядом прилипли остатки от второго снежка.
– Аким! – вскрикнула Линёва, заметив стоящего под фонарём с другой стороны кованного ограждения мужчину в тёмном длинном пальто.
Обречённо вздохнув, Анна спустилась вниз и набрала на домофоне код, чтобы открыть калитку.
* * *
Долгие годы до этой ночи Анна мысленно представляла их встречу с Акимом. Она прокручивала в голове разные сценарии, придумывала всевозможные варианты его реакции на известие о больном сыне. Воображение Линёвой рисовало перед ней разные картины: от изматывающего душу покаяния Акима и его трогательного воссоединения с ней и ребёнком, до стыдливой брезгливости и отказа делить с ней заботу об инвалиде. Но такого развития сюжета, она никак не предполагала.
После девяти лет разлуки, ночная исповедь отца её ребёнка повергла женщину в шок.
Проклятье!?
За свой страшный грех, совершённый тридцать лет назад, Аким поплатился проклятьем, лишившим его сына возможности твёрдо стоять на ногах!
Анну била дрожь, в голове звенело от напряжения.
Он – убийца!
Он всё знал заранее! Чудовищно!
Зачем он явился!?
Что он там ещё говорил про старуху-колдунью? Про свою глупость?
Про то, как осознав случившееся, начал искать вторую ведьму?
Узнал реквизиты её паспорта...
Нашёл...
Просил о прощении...
Согласился служить ей, лишь бы снять проклятие...
– Анна! Не молчи! – Аким попытался обнять Линёву за плечи, но женщина посмотрела на него с такой досадой, что он тут же убрал руки. – Хочешь, ударь! Но поверь, что до этого дня я не мог появиться... Я боялся, что моё присутствие навредит ещё сильнее... А сейчас... Сейчас я всё исполняю последнее поручение! Понимаешь?! Последнее! И я буду свободен! Ты даже не спрашиваешь, почему я оказался в Велечаевске... Может, это опять наш счастливый знак? Тот человек, который мне нужен, он – здесь... Разве это не удивляет тебя? Я ищу нужного человека, собираю информацию, а нахожу тебя...
Но Анна, на которую неожиданным образом обрушилась эта ужасающая правда, была словно не в себе. Не сдерживая текущие слёзы, она тихо всхлипывала, глядя поверх головы Ибраева.
– Да я действительно ничего о тебе не знала... И лучше бы никогда не узнала... – отрешённо заговорила Линёва. – Вот, кажется, тридцать шесть лет мне было! А влюбилась тогда, как дурочка, голову потеряла... – печально вспомнила Анна. – Зачем ты мне сейчас всё это рассказал? Лучше бы я никогда не знала, что ты убил человека! Этому нет оправдания, понимаешь, нет! Ну и что с того, что все в ауле считали старуху и её дочку ведьмами? Ну и что с того, что они брали деньги за свои услуги? В конце концов – одна из них спасла твоего брата, израненного волками. Да как ты мог, Аким!?
– Мулла сказал: «Колдовство – тяжкий грех, потому что колдун способствует не только своему собственному выходу из религии Аллаха, но и выходу из неё того, кто к нему обратился. Крайняя мера наказания за колдовство – смерть, – глядя перед собой, произнёс мужчина.
– Но почему твоими руками!? – не унималась Линёва. – Почему? И потом – не ври мне! Я сомневаюсь, что ты изначально собирался убивать, чтобы угодить мулле. Будь честен! Ты ведь банально ограбил беззащитных женщин! Ты прикинул, сколько денег можно присвоить, напав на машину... Ты просто грабил... За это тебя и прокляла старуха. Вернее – она прокляла твоего будущего сына. Моего Лёвушку! Зачем ты тогда впустил меня к себе! Тебе нужно было тогда рассказать мне об этом там, в Австрии! – всхлипнула Анна.
– Я не смог устоять! Да и ты бы вряд ли поверила... Я очень сильно полюбил тебя, Анна! Но сейчас всё может измениться!
– Не надо ничего обещать, – устало отмахнулась Линёва.
– Хорошо, не стану... Но разреши хотя бы посмотреть на сына!
– Нет! – сухо отрезала женщина.
– Разреши хотя бы помогать вам деньгами, – Аким виновато посмотрел в глаза Анны. – Сейчас я знаю, что мои деньги не навредят вам. Раньше они могли сделать хуже... Но сейчас – уже нет. Анечка, поверь, просто и сегодня пока ещё остались вещи, о которых я не могу говорить. Но уже скоро всё закончится. Нужно просто поверить мне и немного подождать.
– Какими деньгами? – вспыхнула Линёва. – Теми, которые ты награбил и преумножил? Или теми, которые наворовал твой отец, торгуя паспортами?
Азиат хотел, было, что-то возразить, но передумал и только, не отрываясь, буравил Анну своим пристальным, почти гипнотическим взглядом. В этом пронзительном взгляде были отчаянье и решимость, а ещё – страсть и раскаянье, а ещё – тоска и любовь, а ещё – сила и верность...