Чтобы сдержать слёзы, Анна закусила губы и, сделав над собой усилие, отвела глаза в сторону.
«Не верь ему, дура!», – отчаянно посоветовала она сама себе. – «Жили без него и дальше проживём! Ещё убийцы рядом нам не хватало!».
– Я люблю тебя, Аня, – выдохнул Аким. – Если бы моя смерть смогла помочь тебе, я бы, не раздумывая, себя убил. Но нелепая ирония судьбы в том, что только моя жизнь может всё исправить. И как бы ни было тяжело – постарайся простить меня... Жизнь у всех разная. Многие проживают её во лжи, и все думают, как они счастливы. У нас с тобой получилось по-другому... Но... Лжи больше не будет, а счастье обязательно придёт...
«И всё-таки – я полная дура!», – подумала Анна и, повернув к гостю лицо, недоверчиво хмыкнула...
Уже светало...
Они молча сидели за столом: грузная сорокапятилетняя женщина с растрёпанными волосами и пожилой азиат с потемневшим печальным лицом.
– Помнишь ту фреску в Бад-Готштайне, около которой мы познакомились? – прервал молчание Аким.
– Иди за мной! – Анна встала из-за стола и, взяв гостя за руку, провела в соседнюю комнату, служившую ей кабинетом.
На стене в аккуратной рамке висела большая фотокопия знакомого изображения из старой австрийской кирхи.
– У меня не было ни одной твоей фотографии, поэтому – вот это... – с вызовом проговорила Линёва.
Ибраев подошёл поближе к стене и как тогда, девять лет назад, провёл пальцами по рисунку в том месте, где, держа в руках странные чёрно-белые щиты, стояли напротив друг друга мужчины и женщины.
– Теперь эту часть фрески я трактую немного по-другому, – проговорил Аким. – Мужчина, показывающий женщине свой щит с чередующимися чёрными и белыми полосами, вовсе не учит её тому, что на смену тяжёлым временам обязательно придут счастливые. Нет! Он успокаивает её, даёт надежду на перемены к лучшему, даёт силы для преодоления тёмной полосы...
– А это не одно и то же? – скептически заметила Анна. – Мне кажется, что ты сейчас заумствуешь.
– Может быть, может быть! В таких случаях мой партнёр по бизнесу всегда цитирует Дали: «Ум без амбиций подобен птице без крыльев».
– Уходи, пожалуйста, – попросила Линёва. – Скоро проснётся Лёвушка, и я не хочу... – она не стала продолжать и, выйдя из кабинета, направилась прямиком в прихожую.
Глядя, как обувается Аким, поймала себя на мысли, что несмотря ни на что, хочет обнять его. Обхватить руками, как тогда в Бад-Готштайне, но не целовать, а поплакать. Вместе поплакать, выпуская из души горечь страданий.
«Никогда! Никаких сантиментов!», – приказала себе Анна, открывая перед гостем дверь.
На пороге Ибраев обернулся и вложил в руку женщины прямоугольник визитки.
– Я буду в городе, пока не закончу с делами. Если что понадобится – звони в любое время дня и ночи! Придёт время, ты всё узнаешь!
Анна ничего не ответила. Торопливо закрыв за Акимом дверь, она прислонилась к стене и дала волю слезам.
– Мама! Ты чего здесь делаешь? – держась за стенку, в прихожую заглянул Лёвушка. – Уже утро, я завтракать хочу. И потом... Мы же должны ехать, ты сама говорила, что на открытии торгового центра нам нужно встретиться с Евой.
гл. 7
Велечаевск. Наши дни
Открытие торгово-развлекательного центра «Вимана»
Валентин Иванович крепко прижимал к себе Еву, пробираясь сквозь толпу по скользким ступеням торгово-развлекательного комплекса к месту, где на площадке, перед стеклянными дверями, украшенными гирляндами бело-сине-красных шаров, были установлены микрофоны.
Вокруг царила предновогодняя атмосфера. Высоченная ёлка, установленная чуть поодаль, была красиво украшена шарами и разноцветными флажками с логотипами компаний, принявших участие в строительстве комплекса.
– Маринка придумала, – одобрительно заметил Коля-Бык, идущий впереди и прокладывающий дорогу Модератору с невестой, – Вот ведь, умница! Из всего рекламную компанию организует!
– Николай Анатольевич, – Модератов нарочито официально обратился к приятелю. – Вы губернатору дозвонились? Через десять минут начало церемонии... Он успеет, или придётся ждать?
– Успеет, – уверенно ответил Бык. – Да вон же он около ёлки с Мариной воркует.
– Чёрт! Нехорошо получается... – расстроился Валентин. – Придётся нам за ним вернуться. Как поступить-то?
– В смысле? – не понял шефа Николай. – Развернёмся и назад...
– Валентин Иванович! – размахивая над головой руками, ввинчиваясь в толпу тощим телом, к ним подобрался Максим Дрозд. – Вы про меня не забыли?
– Ну вот, только прессы мне сейчас и не хватало, – пробурчал Модератор. – Позже! Давай позже!
Он развернулся и, расталкивая животом живую стену смеющихся людей, устремился вниз по ступенькам, на минуту выпустив Евфалию из своих объятий.