Она всучила Еве два шелестящих пакета с надписью ТЦ «Вимана» и подтолкнула её к выходу.
– Я почти ничего не вижу, – призналась Ева. – Может, без очков?
– Нет! Очки обязательно! Давай, двигай! – напутствовала заговорщица.
Открыв двери плечом, так как руки были заняты пакетами, Евфалия на секунду остолбенела, глядя на прохаживающегося в шаге от неё Колю-Быка. Однако заметив, как тот равнодушно скользнул взглядом по её внешности, успокоилась и прошла мимо «конвоира».
А что дальше? Куда идти?
Анна – в больнице, причём Ева даже не знала: в какой именно, в Велечаевске их несколько. Лёвушку наверняка забрала к себе подруга Моргана.
В кармане куртки обнаружилось пять тысяч рублей.
«Этого вполне хватит на некоторое время. Если бы был паспорт – можно было уехать куда-нибудь поездом, а так – только автобус...» – подумала Ева.
Ей вдруг вспомнилось, как она занималась в секции выживания «Странник». У инструктора дяди Димы существовал свой свод правил, которые знал наизусть каждый подопечный: во-первых, никогда не жди подмоги, а действуй исходя из обстоятельств; во-вторых, не паникуй, анализируй свой путь и не трать энергию понапрасну...
Избавившись от дурацкого парика и очков, Ева быстро зашагала в сторону городского автовокзала.
Первое, что она увидела, зайдя на привокзальную площадь, был стоящий автобус «Велечаевск – Рябово».
Беглянка облегчённо выдохнула: «Самый подходящий вариант! Поеду и расскажу всё дяде Диме и Эльвире... Да и погостить у них какое-то время можно. Они очень добрые и обязательно помогут...».
Притулившись к окошку на заднем сиденьи пошарпанного автобуса, она наконец ощутила полную свободу.
«Вот и кончились мои мучения!», – мысленно поздравила себя Евфалия, когда автобус медленно покинул город и выехал на областную трассу.
Ехать предстояло больше часа.
Россия. 1918 год
Велечаевский уезд. Таёжная заимка
Прошёл месяц с тех пор, как Сонька Бегельман – бывшая красная командирша кавалерийского отряда – поселилась у Эйьяны.
Старуха девку не прогнала, но и выполнять её просьбу не спешила. Приглядывалась ведьма к незваной гостье, харчами скудными делилась, разрешала на лавке у порога спать. А когда вымотанная усилившимся кашлем да зудом от разрастающихся по всему телу болячек Софья снова и снова умоляла бабку вышить для неё спасительное покрывало, избавляющее от болезни, та открывала дверь в тёмный, затянутый паутиной чулан.
– Тебе только дети Великой матери-паучихи помогут! – отвечала старуха.
И Соньке тогда казалось, что та просто издевается над ней, поэтому с негодованием от такого предложения каждый раз отказывалась.
Когда жиличке становилось совсем невмоготу, ведьма поила её горьким терпким отваром и протирала ей тело каким-то вонючим снадобьем. Помогало. Но ненадолго. Да и старуха признавалась, что вряд ли упёртой Соньке стоит ждать выздоровления от отвара и мази.
Но упрямая Соня наотрез отказывалась следовать указаниям ведьмы и поселиться в чулане. Она, как заведённая, просила только об одном, чтобы Фалея вышила для неё волшебную простынь, обмотавшись в которую, она сможет легко выздороветь, избавившись от срамной болезни. Она не могла ни о чём и думать, кроме как выздороветь и вернуться в отряд, сбежать от ворчливой бабки, которая помешалась на пауках и, казалось, больше ничего на свете так не любила.
А пауки...
Они в хижине были повсюду. Серая бахрома по углам свисала до самого пола. Но бабка только смеялась над Сонькой, глядя, как та брезгливо отдёргивает руку, нечаянно задев пыльные липкие сети.
– Не ищи, девка, лёгких путей. Поверь мне, что нужно тебе страданиями и муками заплатить за исцеление. Грешила много – терпи долго. Это тебе кажется, что от меня твоя жизнь зависит. Но не знаешь ты, что сама я служу Великой Кокьянгвути!
– И что эта твоя Кокьянгвути... Она что, твой бог? Откуда там тебя помещик Снегирёв привёз? С Аляски, из дикого индейского племени!? – теряла терпение Бегельман. – Ты же – колдунья ихняя! Откажешься меня вылечить – я тебя именем революции...
– Я – тлинкитка! И мой народ – не дикари! Ох, Сонька, сколько же в тебе злобы... – качала головой Эйьяна. – Нужно всю твою злость с потом из души выпустить.
– Ты, контра недобитая, расправиться со мной задумала, в душном чулане среди пауков сидеть заставляешь? – хрипела Софья. – Задохнусь я там, и так дышу еле-еле! Знобит меня!
– Вот видишь – знобит, поэтому и нужно потом обильным изойти, – назидательно говорила старуха. – И пока этого не случится – будешь гнить как гнила. А спорить станешь – так не трать на это силы. Их у тебя не так много осталось. Садись на своего коня и скачи туда, откуда пожаловала. Я тебя не звала. Сама ко мне явилась.