«Пристрелю гадину!», – в сердцах думала Сонька. – «Кто она? Старуха беспомощная! Расправиться с ней для меня – раз плюнуть...».
– Даже думать такое не смей, дура! – словно прочитав её мысли, гневалась тлинкитка. – Тебя судьба наказывает! Только как же мне до твоей дурьей башки достучаться?! Если ты окромя пули в нагане ни в кого верить не хочешь! Да только без веры ничего не получится! Ты должна поверить в мать-паучиху! В её силу! В то, что Кокьянгвути была создательницей мира! Весь наш мир появился, когда Паучиха пряла нити, протягивая их с востока на запад и с севера на юг. В этой паутине зародились две её дочери – Солнце и Луна. Затем Паучиха создала глину – белую, жёлтую, красную и чёрную – из которой создала людей с разным цветом кожи. И все мы с той поры живём в паутине: в видимой ли, в невидимой ли – нет разницы. Все мы связаны между собой тонкими нитями.
– Ты мне зубы не заговаривай присказками своими! – истерила Сонька. – По-человечески скажи: почему вышивать отказываешься?
– На каждую болячку свой знак, свой символ вышивается, – вздыхала Фалея. – А у тебя, непутёвая, таких страстей в душе и теле понамешанно, что не справиться мне! Я убивцев никогда не спасала! Говорю тебе: пусть дети Великой паучихи решают, как с тобой быть. Ступай к ним да кайся! Ты ведь чем дольше артачишься – тем сама себе жизнь и сокращаешь!
– А если не поможет? – упрямилась девушка.
– Тогда уж никто тебя не спасёт!
– Обратись к этой своей – как её там, Кокьянгвути – пусть сама вылечит меня, если она такая всемогущая! – захлёбывалась лающим кашлем Соня.
– Таким, как ты, в небо не подняться, – серьёзно отвечала тлинкитка. – Да и мне после того, как дала я волю злобе и проклятьям, тоже туда дорога заказана. Так что решай: или будешь меня слушать, или убирайся из моего дома.
И в один из дней, сломленная недугом и уставшая препираться с несговорчивой колдуньей Сонька сдалась. Согласилась – товарищ красный командир – слушаться тлинкитку Эйьяну, или как называли отшельницу сельчане – ведьму Фалею...
Вечером, приказав подопечной раздеться догола, старуха всучила ей в руки глиняный горшок с остывшим отваром и, подтолкнув застывшую в ужасе Софью через порог чулана, тут же захлопнула дверь, заперев её на тяжёлую задвижку с обратной стороны.
– В углу ведро нащупаешь, вот в него нужду справляй, – напоследок прокричала Фалея через дверь, и больше «пленница» не слышала её голоса несколько долгих, показавшихся ей вечностью, дней...
С минуту Сонька стояла на пороге, боясь сдвинуться с места.
То, что каморка невелика и составляет не больше четырёх шагов вперёд и в стороны, она видела, когда заглядывала сюда раньше. Но сейчас, в кромешной тьме помещение казалось огромным. Под ногами что-то зашуршало, и Соньке почудилось, что пробегавшая мышь или крыса коснулась пальцев её ног своим противным хвостом.
– А-а-а! – истошно завопила красная командирша и отпрыгнула в сторону чувствуя всем телом, как погружается в рвущиеся нити липкой мерзостной паутины. – Сука! Сволочь! Я убью тебя, тварь! Ты у меня за всё ответишь! Слышишь, ведьма? Митька Быков будет меня искать! Мы тебя повесим! Мы сожжём твою хибару! Выпусти меня немедленно! Открой, кому говорю!
Но снаружи не доносилось ни звука.
Глотая слёзы и стуча зубами, Бегельман наконец поставила на пол горшок с варевом и, нащупав руками шершавую поверхность сделанной из толстых досок двери, принялась стучать в неё кулаками и пинать ногами. Она молотила по плохо отёсанным доскам и выкрикивала проклятья, пока полностью не лишилась сил. Теперь она даже не могла кричать, только тихо выла и сипела, держась пятернёй за больное горло.
Через время приступ бешенства сменился хладнокровным равнодушием. Софья отчётливо поняла, что это – конец.
Первое, что пришло ей в голову – это убить себя, вскрыв вены острым осколком, разбив для этого глиняный горшок. Без сожаления выплеснув содержимое ёмкости куда-то в угол, она принялась долбить посудину о стену. Но то ли её ослабевшие руки совсем потеряли силу, то ли горшок был заговорённым, расколошматить ей его никак не удалось, а вот устать – да. Устала так, что ноги держать перестали.
Сонька опустилась на пол и, свернувшись калачиком, уснула...
Сновидение напоминало мозаику. Разрозненные картинки из прошлого всплывали в мозгу, нарушая хронологический порядок бывших событий.
Сначала ей снилась родина...