– Стойте! Пожалуйста, не оставляйте меня одну! – взмолилась Ева.
Но старуха вдруг стала стремительно уменьшаться в размерах и, в конце концов превратилась в светлого паучка, который через несколько секунд растворился в воздухе.
Оставшись совсем одна, Евфалия поборола страх и мысленно позвала Линёву.
Анна незамедлительно возникла около девушки. Из-за непривычного наряда её было трудно узнать. Чёрное длинное платье, перехваченное под грудью толстой верёвкой, белый платок на голове, завязанный замысловатым образом, а в руках – старинный щит. Такие щиты Ева видела на картинах, изображающих рыцарей. На щите не было никаких рисунков или надписей, он был абсолютно чёрным.
Ева посмотрела в лицо хозяйки. Глаза Линёвой оставались закрытыми, было похоже, что женщина находится без сознания.
– Что всё это значит, Анна? Этот стебель? Этот твой чёрный щит? Скажи мне, что ты знаешь? – попросила девушка.
– Ты видишь перед собой живое растение – значит, ты жива, – глухо, на одной ноте заговорила Линёва. – Ты не видишь ни его начала, ни его конца – тебе предстоит всё это узнать. Стебель растёт вверх – тебя ждёт большое будущее. Скажи мне, как выглядит для тебя крона этого растения.
– У него нет кроны, в смысле, может, она и есть, но я её не вижу, – озадачено проговорила Ева.
– Значит, придётся делать выбор, – пояснила Анна, её глаза оставались по-прежнему закрыты.
– А что означает твой чёрный щит? – сменила тему Евфалия.
– Ты видишь его чёрным? – равнодушно поинтересовалась душа Линёвой. – Получается... Это правда, что моего сына прокляли. Мне следует ждать, когда явится тот, кто даст мне другой щит. Может, ты дашь мне белый?
– Какие же вы глупые, бледнолицые, – рядом с Линёвой возникла высокая статная индианка в серебристой накидке на плечах.
Её седые волосы были заплетены в две толстые косы и уложены на груди. Глаза незнакомки были открыты и с интересом рассматривали Евфалию. И она продолжила:
– Жизнь не может состоять только из чёрного горя. Я та, которая была Вышивальщицей до тебя! И моё, и твоё имя – «Цветущая»! Посмотри на мой щит! Половина белого и половина чёрного. Всю жизнь во мне было две души: чистая, доверчивая душа Эйьяны-вышивальщицы; тёмная да мстительная – обиженной ведьмы Фалеи, которая наложила проклятье на весь твой род, девочка. Но добрая Эйьяна во мне молила Кокьянгвути, чтобы она надоумила твою родную бабку вернуть тебя на землю.
Эйьяна-Фалея не успела договорить, как рядом с ней возник образ приятной пожилой женщины чисто славянского типа, ведущей за руку молодую красивую смуглянку с распущенными чёрными волосами.
– Ты только выживи, внученька моя, – проникновенно заговорила внезапно возникшая незнакомка. – Тебе сюда ещё рано. Тут спокойно, хорошо, но отсюда мало что на Земле исправить можно... Да ладно, зачем нам время терять: то, что тебе узнать суждено – мимо не пройдёт. Ты вот лучше на мать свою родную посмотри, на Олмус, она у тебя тлинкиткой была – индианкой с берегов Аляски. Мы её крести и Ольгой звали. Она красивая, правда? И невесткой мне послушной была. Жаль, что умерла рано. Ой, а я и назваться забыла! Я же твоя родная бабка Нина – Нина Снегирёва, из общины старообрядцев.
– Бабушка, а можно мне до мамы дотронуться, – прошептала Евфалия и коснулась руки девушки.
Но та, слегка вздрогнув, спряталась за бабу Нину.
– Она тебя любит, – успокоила женщина Евфалию. – Но касаться нас не нужно. Одно дело – Вечная мать-паучиха или душа живого человека этой доброй женщины... А мы – лишь символы зримые твоих чувств да раздумий. Ты главное запомни – все знаки, которые мне Кокьянгвути передала, я сохранила, спрятала в лестовицу и отправила к тебе с верным человеком. Ты пока времени не теряй – вышивать учись, – образ покойной Нины повернулся к индианке и поклонился той в пояс. – Права я?
Индианка сдержано кивнула.
– Больше ничем тебе, внученька, я помочь не смогу, – вздохнула бабушка.
После этих слов в руке старшей Снегирёвой оказался щит, напоминающий шахматную доску из четырёх чёрно-белых квадратов.
– Девочка, какая же ты красивая уродилась! Помни всегда, что в тебе течёт наша тлинкитская кровь, – перед Евой возникла ещё одна старушка в пёстрой национальной накидке.
В отличие от всех предыдущих эта бабуля была совсем низенькой и худенькой. Её глаза на морщинистом умном лице так и лучились любовью и нежностью,
– Вот и я не усидела... Думаю, дай поближе подойду, разгляжу, – она тихо засмеялась, глядя на удивлённое лицо Евфалии. – Не пытайся сейчас что-либо понять, – ласково предупредила маленькая старушка. – Там, где ты сейчас нас видишь, нет времени и привычного для живых людей смысла. Просто запомни, что меня зовут Джун. Мой оленёнок, мой любимый внук Иси принесёт тебе тайные знания. Он всё почувствует, и вместе вы во всём разберётесь. Передай ему, что бабушка Джун любит его. Только любовь выходит из этого мира и возвращается в этот мир чистой и незапятнанной, – и старая Джун выставила вперёд руку с белоснежным щитом.