– Феникс попытался найти себе новое вместилище в его теле. – Пояснила Древняя, водя руками над бесчувственным телом парня.
– Он тоже телепат? – Удивилась Мордо.
– Нет, ни в коей мере. – Покачала головой Древняя, продолжая диагностику. – Для Тёмного Феникса это был акт отчаяния. Мисс Грей была для него заблокирована, до меня он добраться не мог из-за защитного барьера, оставался лишь Павел.
– Разве это было не безрассудно – Оставлять там парня без защиты? – Спросила с некоторым укором чернокожая ученица.
– Если бы я создала барьер, то поток жизненной энергии от него к мисс Грей стал бы ещё более скудным, а это могло привести к смерти девушки и ещё большей ярости Феникса. К тому же, я рассчитывала на то, что человек без каких-бы-то-ни-было способностей к псионике не заинтересует его, но…
– Вы ошиблись. – Закончила за свою учительницу Клара.
– Верно. – Кивнула Древняя, поджав губы. Ошибаться было неприятно. Старики в принципе неохотно признают свои ошибки, а уж такая древняя личность, как она, делали это ещё более неохотно.
– А что Феникс пытался сделать? – Поинтересовалась Мордо, продолжая помогать Древней.
– Я не могу говорить с полной уверенностью, но могу предположить, что Феникс рассчитывал насильно сделать из парня псионика, чтобы сделать его хоть сколько-то более подходящим вместилищем, чем он был. После, скорее всего, он бы попытался вырваться и найти более подходящее ему тело. Скорее всего, снова попытался бы завладеть мисс Грей, либо же переключился на её учительницу, Профессор Ксавье. Может, стал бы искать ещё каких-нибудь мутантов, вроде той же Эммы Фрост.
– А теперь он где? – Уточнила Мордо.
– Я отправила его в его измерение – пылающую комнату. Там он переродится и очистится от пагубного влияния, что было на него оказано, пока он был слаб. Когда он вернётся, он перестанет быть агрессивен к жизни. Павел же… он будет жить, это так, но сможет ли его сознание выстоять после того, как сама квинтэссенция псионической энергии мультивселенной ударила по нему? Наша же задача – помочь ему не уйти во тьму забвения.
***
После того, как для Павла погас свет, он оказался в кабинете, обставленном в старом, викторианском стиле. За окном кабинета, казалось, был непроглядный туман. Были видны очертания облетевшего осеннего клёна, что расплывались из-за туманной дымки. Или, если проводить аналогии со староанглийским стилем кабинета, это был смог?
Стены представшего перед ним помещения были обклеены или обиты тёмно-зелёной тканью без узоров. Да они и не нужны были – большая часть стен были закрыты книжными шкафами из тёмного, морёного дуба. Из того же материала был массивный стол, на котором стояла зелёная лампа, чернильница с полным письменным набором, часы, что мерно тикали, отмеряя время, стопка чуть желтоватой бумаги, револьвер и открытый кейс с курительной трубкой, табакеркой и принадлежностями для раскуривания и ухода за сиим девайсом. На стене по правую сторону относительно стола висела композиция, составленная из английского щита, двух перекрещённых сабель, двух мушкетов, направленных в разные стороны и кинжала, что висел вертикально ровно по середине щита. Под ней располагался камин, в котором потрескивали сухие головешки.
Самой же главной частью кабинета был, судя по всему, его хозяин – человек, что сидел в массивном кресле, обитым всё тем же зелёным бархатом, за столом. Он что-то писал на бумаге перед ним, изредка посматривая на кейс с трубкой.
Самым удивительным для Павла было то, что был хозяин кабинета один-в-один похожим на него.
– Присаживайтесь, Пауль, чего стоять, словно чужому человеку? – Поднял взгляд на парня его клон.
Тот неуверенно шагнул к точно такому же креслу, что и то, что находилось под афедроном странного видения, на которое плавно и сел.
– Что-же, давайте поговорим, раз уж вы оказались тут. – Произнёс хозяин кабинета, обмакивая перо об специальную подушку, что впитала в себя все неиспользованные чернила, после чего воткнул его в предусмотренную для этого подставку. – Я уверен, вы задаётесь вопросом о том, что тут происходит, верно?
– Верно. – Кивнул парень, изучая своего собеседника.
– А-ха-ха, краткость – сестра таланта! – Слегка посмеялся хозяин кабинета. – Если это так, то Его Сиятельство Граф Толстой был сущим бездарем, не находите? В нашем же случае, больше подходит термин «проф. деформация». Это же наша армейская привычка! Коротко и ёмко!
– «Наша» привычка? – Уцепился за оговорку Павел.