Но если, порвав с Дыбенко, Коллонтай сохранила благородство и никогда в дальнейшем особо не хулила своего бывшего мужа и не трепала его имени, то Дыбенко поступил совершенно иначе. В 1938 году он припомнит Коллонтай все свои унижения перед ней, при этом совершенно забыв, скольким ей обязан…
Выпроводив неверного мужа, Коллонтай написала два письма. Первое — официальное Сталину: "Товарищ Сталин. Прошу больше не смешивать имена Коллонтай и Дыбенко. Наши пути разошлись. Наш брак не был зарегистрирован, так что всякие формальности излишни". Второе неофициальное в Одессу пассии Павла Ефимовича В. Стафилевской с пожеланием счастья в личной жизни. И здесь Коллонтай оставила за собой последнее слово. Впрочем, Коллонтай, несмотря на все свои сильные переживания, в одиночестве не осталась. Вскоре у нее появились новые любовники, наиболее известными среди них были французский социалист Марсель Боди и бывший бундовец Семен Мирный. Последний то время работавший сотрудником советского посольства в Норвегии (т. е. находился у Коллонтай в непосредственном подчинении) и был по возрасту младше ее сына.
В последний раз Коллонтай и Дыбенко случайно встретились в Москве в 1928 году на приеме у афганского посла. Александра Михайловна вспоминала об этой встрече так: «Ко мне подсел Павел Дыбенко. Подошел и Раскольников. Втроем сели за маленький столик. Ели мороженое. «Будто 17-й год», — пошутил Раскольников. И как тогда, на него тотчас огрызнулся Павел, стал прохаживаться, что Раскольников растолстел и похож на буржуя. «Что ты такой злой, Павлуша?» — обычный вопрос Раскольникова, как в те годы. Что-то сейчас, как и тогда, кипит у Павла против Раскольникова. Ревность прежних лет? Или память мрачных, жутких дней весны 18-го года? Я посмотрела на себя в зеркало. Очень я другая, чем в 17-м году. О себе судить трудно. А к Павлу у меня все умерло. Ни тепла, ни холода. Равнодушно. Странно…"
Первая делегация ВЦИКа, отправленная за границу как специальные представители большевистской Советской республики А.М. Коллонтай, Берзин, Натансон, Устинов, 02.1918
В истории с норвежским вояжем Дыбенко имеется определенная загадка. Если Павлу Ефимовичу уж так опостылела старая жена, и он уже планировал создать новую семью, зачем ему вообще было проситься в Норвегию и изображать там перед Коллонтай пылкого влюбленного? Я еще понимаю, если бы он приехал и объявил: "Между нами все кончено. Я ухожу к другой". Но он ведь этого не сделал? Хотя для того, чтобы объясниться с Коллонтай, вполне можно было бы просто послать ей письмо. Но Павлу Ефимовичу, по какой-то причине, надо было приехать именно в Норвегию. Что же это была за причина?
На допросе 15 мая 1938 года на вопрос следователя: "Вы принимали меры в дальнейшем к осуществлению Ваших планов побега из СССР?", Дыбенко ответил следующее: "В апреле 1923 года я возвратился в Советский Союз и разошелся с Коллонтай, т. к. в это время я собирался жениться на Валентине Александровне Стефилевский. Это не послужило причиной того, что на время отпал вопрос о возможности моей поездки на работу за границу и невозвращения в Советский Союз. Однако мысли об отъезде за границу не оставляли меня и позже".
Изучая следственное дело П.Е. Дыбенко, больше всего меня удивили его показания на свою бывшую супругу и соратницу Александру Коллонтай. Дело в том, что следователей Коллонтай не особо и интересовала, но Павел Ефимович снова и снова возвращался к разговору о ней, при этом не жалея черных красок, чтобы как можно больше облить Коллонтай дерьмом. Честно говоря, зная, сколько хорошего сделала для Дыбенко Коллонтай, читать его откровения насчет бывшей жены было омерзительно.
Так на допросе 15 мая 1938 года Дыбенко несколько раз не совсем к месту упоминает имя Александры Коллонтай, вследствие чего следователь нехотя переходит к расспросам о ее деятельности:
"Следователь: Коллонтай знала о Вашей попытке поднять антисоветское восстание и о Ваших связях с эсерами и анархистами?
Дыбенко: Да, знала. Я от нее тогда эти факты не скрывал.
Следователь: Вы ранее показывали, что в 1918 году были завербованы германской разведкой для шпионской работы. Знала ли об этом Коллонтай? Дыбенко: нет. Это я от нее скрывал. Однако, решившись рассказать следствию обо всех моих преступлениях перед народом, я не могу скрыть известные мне факты предательства со стороны Коллонтай — некогда близкого мне человека.