Рибас в этом тёмном деле оказал какие-то важные услуги Орлову, и тот пригласил сына грузчика на службу в Россию. Начал он с волонтёра (добровольца) на Черноморском флоте, участвовал в русско-турецких войнах 1768–1774 и 1787–1791 годов. Теперь его величали Осип Михайлович де Рибас. В 1775 году он женился на любимой камеристке Екатерины II Анастасии Ивановне Соколовой, что повысило его значение в придворных кругах. Ему протежировал «сам» Г. А. Потёмкин, что позволяло двигаться по карьерной лестнице чинов и орденов. В 1793 году Рибас возводится в чин вице-адмирала и становится командующим Черноморским флотом. В 1793 году он составил план города Хаджибей (Одесса) и стал первым устроителем Одессы в 1794–1797 годах. Главная улица города в его честь была названа Дерибасовской.
Несмотря на близость к Потёмкину, приход к власти Павла I не привел к крушению карьеры. Рибас — член Адмиралтейств-коллегии, генерал-кригскомиссар, управляющий Лесным департаментом. Человек хитрый, изворотливый, он питал патологическую страсть к деньгам и это стало притчей во языцех. А. В. Суворов, который знал его по службе под своим началом, имея в виду какого-то махинатора, однажды бросил крылатую фразу: «Его не смог бы обмануть сам Рибас!»
Жадность, ведшая к беззастенчивому разворовыванию казенных средств, должна была закончиться крахом, и он наступил в 1799 году, когда вскрылись огромные суммы хищений. Граф Ф. В, Ростопчин говорил, что Рибас разворовывал в год по полмиллиона рублей. Если даже указанную цифру сократить вдвое, то всё равно получается астрономическая по тем временам сумма. Рибас был уволен со всех постов, его ждало суровое наказание. Однако вскоре Самодержец явил милость, жулик был прощён. Многие вокруг — Панин, Палеи, Кутайсов, а возможно и Анна Лопухина-Гагарина — уверяли Монарха, что Рибаса «оклеветали».
Итак, Рибас как «оскорблённый аферист» являлся готовым кандидатом в заговорщики, и он им стал. Потом передавали, что именно он первым выступил за убийство Императора и брался даже якобы осуществить это злодеяние или с помощью яда, или кинжала.[124] Однако хитрость и жадность Рибаса всё время внушали опасения другим сообщникам; они боялись, что он их «продаст» в последний момент. Но до этого дело не дошло; Рибас умер в декабре 1800 года…
Место регулярных собраний заговорщиков — салон Ольги Жеребцовой-Зубовой на Английской набережной, где и вызрел «второй заговор». Круг приобщенных оказался куда шире, чем в первом случае. Теперь вчисло «посвященных», помимо вышеупомянутых трёх лиц, входили; братья Жеребцовой Валериан (1771–1804), Николай (1763–1805), Платон (1767–1822) Зубовы, командир Лейб-гвардии Кавалергардского полка ФЛ. Уваров (1773–1824), генерал Л. А. Беннигсен, действительный тайный советник А. З. Хитрово (1776–1854), «светлейший князь» П. М. Волконский (1776–1852), генерал-от-инфантерии князь П. П. Долгорукий (1744–1815), командир Лейб-гвардии Семёновского полка ЛЛ. Депрерардович (1766–1844), генерал-лейтенант и командир Преображенского полка ПЛ. Талызин (1767–1801), бывший секретарь Екатерины II и креатура АА. Безбородко сенатор Д. П. Трощинский (1754–1829). Приглашались и некоторые другие лица, но они, если и были посвящены в тайные намерения, то заметной роли в подготовке заговора не играли.
Все указанные деятели были осыпаны милостями Императора Павла, получали чины, должности, ордена. Даже братья Зубовы были полностью прощены. Платон Зубов назначен был начальником Первого кадетского корпуса, а Валериан и Николай получили места в Сенате. Им всем было дозволено появляться при Дворе. Но эти «сиятельные» и «благородные» были неспособны на истинное благородство и, образно говоря, готовы были не только кусать руку кормящую, но уничтожить и самого кормильца…
Над всеми этими сборищами у Зубовых маячила фигура английского посла Чарльза Уитворта. Нет, сам он не принимал участия в интимных посиделках, но знал о намерениях и поощрял их. Некоторые из конспираторов бывали и в английском посольстве, но там явных предосудительных разговоров не велось, опасно было. Кто-то сторонний мог услышать, донести. Так, обмолвка, намёк, колкость по адресу Государя и того было достаточно, чтобы понять, кто — свой, а кто — чужой. Когда в конце мая 1800 года английская миссия вынуждена была покинуть Петербург — вместе с послом выдворялись и все сотрудники посольства, то над заговорщиками витала уже тень «сэра Чарльза».
124
Графиня B.H. Головина писала о Рибасе: «Он получил дозволение путешествовать и доехал до Неаполя в поисках волшебного стилета, чтобы вонзить его в грудь своего Монарха. Когда он возвратился, адмирал Кушелев заболел и Рибас должен был ходить вместо него с докладами к Государю. Заговорщики решили, что он воспользуется одним из тех моментов, когда Рибас будет вдвоём с Императором, чтобы совершить преступление, но в тот же день Рибас захворал и умер несколько дней спустя. В предсмертном бреду он только и говорил об этих ужасных намерениях и об испытываемых им угрызениях совести».