…Маленький домик содрогнулся вторично. Элен перегнулась через перила.
На волнах покачивалась лодка, а в лодке, орудуя двумя огромными веслами, сидела маленькая девочка. Лодка описывала круги, время от времени ударяясь о ступени веранды. Тогда ветхий домик ходил ходуном.
— Тоже мне, Нептун — гроза морей! Кидай конец.
Девчушка прекрасно поняла, что от нее требовалось, и бросила Элен веревку, которую та привязала к перилам. Затем девочка с видимой натугой приподняла большую корзину из ивовых прутьев, прикрытую листьями. Поставила на ступени, выпрыгнула сама и снова взялась за корзину. Элен нагнулась, чтобы ей помочь. Опустив ношу на пол веранды, они выпрямились и принялись друг друга разглядывать. Девочке на вид было лет двенадцать. Босая, в простеньком платьице неопределенного цвета и соломенной шляпе, из-под которой на грудь падали две тонкие черные косы, она ни минуты не могла постоять спокойно.
Сначала, белозубо улыбаясь и что-то приговаривая, поднялась на цыпочки и потрогала волосы Элен. Затем оглядела ее пижаму, расшитую алыми маками; исполнила даже некий танец восторга. Потом опустилась на колени, сняла с корзины листья и, зажав в каждой руке по серебристой рыбине, принялась нараспев расхваливать свой товар. При этом улыбалась и кланялась, так уморительно подражая ужимкам взрослых, что Элен рассмеялась.
— Эй, рыжеволосая, проснись! У нас гости.
Ответа не последовало.
— Патриция, завтрак прибыл!
Это возымело свое действие. По полу зашлепали босые ноги, и Патриция, зевая во весь рот, явилась на пороге.
Вскоре они устроились вокруг стола. Элен с Патрицией воздали должное жареной рыбе, а девочка от столь привычного угощения отказалась, с восторгом накинувшись на сыр и персики. При этом она непрерывно болтала, так что Патриция едва успевала переводить.
— Откуда вы приехали? А плавать вы умеете? Жаль, сейчас холодно и купаться нельзя. А летом у нас жарко, солнце жжет. Я в прошлом году обожглась кипящим маслом, это было очень больно. Вы теперь всегда будете здесь жить? Я живу с дедушкой, он рыбак, а бабушка стала монахиней и ходит с чашей для подаяний. Завтра я снова привезу вам рыбу, и послезавтра тоже. Вы уже поднимались на гору? Мы зовем ее Синь-эй, так зовут маленькую птичку, которая просыпается раньше других. Когда солнце возвращается из-за моря, оно прежде всего освещает вершину Синь-эй. И меня тоже называют Синь-эй, потому что я встаю с первыми лучами солнца. А вторая гора — Лисья, вы туда не ходите, там Лисий город.
Патриция споткнулась на переводе. Глаза ее нехорошо заблестели.
— Что?
— Лисий город. Мой дедушка рассказывал…
Тут Синь-эй перестала болтать ногами, сделала серьезное лицо, откинула косы за спину и заговорила, явно подражая кому-то из взрослых, заученными словами и с заученной интонацией.
— Давно это было. Один бедняк возвращался домой ночью. Шел пешком, устал, проголодался и боялся в темноте сбиться с дороги. Решил заночевать под деревом. Только подумал, смотрит — впереди горит огонек. Обрадовался бедняк: «Если добрые люди огонь разожгли, попрошу погреться, если злые — у меня и взять нечего». Ускорил шаги, подошел ближе, смотрит. Стоит у ворот прекрасная девушка, и в руках у нее фонарь. А по платью словно волны пламени пробегают. Он поклонился, говорит:
«Здравствуй, госпожа. Кого поджидаешь?»
«Того, кто придет», — отвечает девушка.
Взяла его за руку и повела в усадьбу. Бедняк смотрит и удивляется. Много раз ходил он этой дорогой, а такой огромной усадьбы не видел.
Перешли они по мосту ручей, по правую руку один павильон оставили, по левую — другой. Бедняк еще больше изумляется. Не слышал, чтобы в этих краях такие богачи жили. Наконец вошли в дом. Смотрит бедняк — и не дом это, а целый дворец. Потолок золотом расписан, ширмы шелком затянуты, столбы из драгоценного дерева. И царит в зале веселье. Двадцать нарядных дам и кавалеров пируют, стихи слагают, музыкой утешаются. Сел бедняк рядом с прекрасной девушкой, ел в меру, к вину только прикоснулся, в стихах доброту хозяев прославил. До утра тянулся пир. Когда же начало светать, девушка спросила:
«Скажи, чего ты больше всего хочешь?»
Спрашивает, а сама смеется, словно колокольчики звенят. Дрогнуло у бедняка сердце, но вспомнил он о своей больной матери, об умершем отце и сказал:
«Хочу стать ученым человеком и придумать лекарство от всех болезней».
Красавица хлопнула в ладоши, и наступила вокруг темнота. Проснулся бедняк, смотрит — лежит на траве, на опушке леса, до родного дома рукой подать. Понял тогда бедняк, что ни в какой усадьбе не был, а морочили его всю ночь лисицы.
— Лисицы? — переспросила Элен.
— Да, — ответила Патриция. — В европейской традиции оборотни — волки, а на востоке — лисицы.
Синь-эй, очень недовольная тем, что ее перебили, примолкла. Патриция упросила ее закончить рассказ. Синь-эй заговорила неохотно, но быстро увлеклась и продолжала с прежним пылом:
— Поднимается бедняк и видит — на траве маленькая бутылочка лежит. Подобрал он ее и пошел в город. А ровно через год ехал той же дорогой богач. Едет он на коне, под кафтаном тугой кошелек запрятан. Тоже устал и проголодался, тоже боится с пути сбиться. Видит — впереди огонек. Не знает богач, на что решиться. И в лесу ночевать боязно, и на огонь пойти страшно. Вдруг зажгли его недобрые люди — коня отберут, кафтан дорогой снимут, кошелек украдут? Наконец отважился, подъезжает, видит красавицу у ворот. Берет красавица его за руку, ведет в зал, где веселятся дамы и кавалеры. Пьет богач от души, ест — за четверых. А как насытился и захмелел, сказал:
«Отблагодарил бы я вас, да против этого дворца мой дом — лачуга, а против вас я — бедняк».
«Не нужно нам твоей благодарности, — отвечает красавица. — Скажи лучше, чего ты больше всего хочешь?»
А сама смеется, словно колокольчики звенят. Дрогнуло у богача сердце, но вспомнил он о тюках с товарами, в лавках лежащих, и говорит:
«Хочу стать самым богатым, и чтобы остальные ко мне на поклон шли».
Хлопнула красавица в ладоши, все потемнело. Проснулся богач и видит — лежит на зеленой траве. Хватился — нет ни расшитого золотом кафтана, ни коня, ни кошелька. Вскочил он на ноги и, проклиная судьбу свою и коварных лисиц, поспешил в город. Пока лесной чащей пробирался, лицо и руки в кровь изодрал. Прибежал в город весь расцарапанный. Подходит к нему прохожий и говорит:
«Отчего, почтенный, ты не пойдешь к лекарю?»
Отвечает богач:
«У меня и денег нет — заплатить за лечение».
«Не нужны тебе деньги. Наш лекарь лечит бесплатно — от всех болезней».
И пошел богач к бедняку на поклон — отпить лекарства из волшебной бутылочки.
Выслушав сказку, Патриция воодушевилась необыкновенно.
— Мы должны побывать в Лисьем городе.
Девочка энергично затрясла головой:
— Нельзя туда ходить! Вся гора изрыта лисьими норами. Лисицы любят морочить людей. Они обманули даже моего дедушку.
— Неужели? — заинтересовалась Патриция. — Расскажи.
— Меня тогда еще не было. Однажды дедушка поймал много рыбы и повез в город продавать. К ночи не вернулся. Бабушка сильно тревожилась. Дедушка пришел утром — без рыбы и без денег. Объяснил, что возвращался горной тропинкой. И загадочная красавица зазвала его на пир во дворец. А утром он проснулся на голой траве — совсем как в той сказке. И от него действительно пахло вином, а в кармане нашлась красная лента, какими женщины повязывают волосы.
— И бабушке он рассказал историю про лисиц, — подхватила Патриция.
— И бабушка после этого стала монахиней? — уточнила Элен.
Обе хихикнули. Девочка обиделась на этот смех и горячо принялась доказывать, что дедушка всегда говорит правду и что он самый умный, и если уж даже его перехитрили лисицы, то остальным и подавно плохо придется. А если они не верят, то пусть поднимутся на гору и встретятся с оборотнями.
Патриция заверила девочку, что они будут предельно осторожны. Затем Синь-эй получила в подарок изящное зеркальце и заторопилась домой: похвастаться подарком, а заодно потешить всех рассказом о чужеземках.