— Чтобы совсем не было!.. — словно эхо, повторил Федя.
Наступило неловкое молчание.
— Ох ты, боже мой! Вот и цыплята заговорили! — очень ласково сказал, наконец, Кулуканов.
Дед Серега снисходительно усмехнулся:
— Да как же это сделать, внучек? На батраках мир держится.
Павел быстро ответил:
— Надо, чтобы все в колхозе были!
— Вот как! — прищелкнул пальцами Кулуканов.
Бабка наклонила голову к Павлу:
— Кто это тебе сказал?
— Зоя Александровна.
— Зоя Александровна, — повторил Федя.
Кулуканов задумчиво постукивал пальцами по столу.
— Пустые это разговоры, Пашутка. Я ж сказал — человек человеку волк! А волк — он живет обособливо… В колхозе, Пашутка, все горло друг дружке перегрызут!
— Мал он да зелен… — усмехнулся Трофим. — Вырастет, поумнеет. Данила, налей-ка еще по одной.
Молча выпили еще по одной чарке. Данила шутливо протянул Феде стакан:
— На, допей…
Федя испуганно отодвинулся:
— Пей сам… Паша говорит, нельзя ребятам!
— Мало, что Пашка говорит… Кто он тебе?
— Брат…
— Так я тоже двоюродный брат.
Федя подумал:
— А ты не пионер! Вот!
Бабка погрозила Даниле пальцем, зашелестела беззубым ртом:
— Ты чему там Федюшку учишь, разбойник?
— Федюшке-то нельзя, — посмеиваясь, сказал Кулуканов, — а старшому приучаться можно… Смотри, какой уже вымахал!
Трофим широко улыбнулся, подмигнул Павлу:
— Башковитый парень… С вывихом небольшим, правда… — Он небрежно потрогал пальцем красный галстук сына. — Ну, да ничего, выправим… Сынок, поди ко мне, милый…
Трофим потянулся к Павлу, обнял его горячей потной рукой. От него нестерпимо пахло водкой, но Павел был так поражен этой неожиданной, давно забытой лаской отца, что прильнул к нему и заговорил тихо и растроганно:
— Папанька… папанька…
Татьяна, радостно улыбаясь, смотрела на них:
— Давно бы так… А то совсем забыл, как детей любить надо.
Отец поцеловал мальчика мокрыми губами, подсунул ему стакан:
— Выпей, сынок, за папаньку! За папанькино здоровье!
— Ему нельзя, дядя Трофим, он пионер, — криво улыбнулся Данила.
Татьяна вскочила:
— Трофим! Свихнулся, что ли? Мальчишке четырнадцати лет нету… Не слушай его, Пашутка!
Но Павел нерешительно взял стакан:
— Подожди, мам… ведь за папаньку!
— Паша! — пораженно ахнул Федя.
Татьяна гневно крикнула:
— Трофим!
— Ну, ладно, ладно, не буду… — виновато усмехнулся отец. — Давай чаю, Таня…
— То-то, чаю…. — Татьяна пересадила Романа на колени бабки и стала убирать со стола.
— Дед сказал:
— Чай хорошо со сладким пить, а что у вас к чаю есть?
— Есть кое-что, — хитро подмигнул Трофим, — сладкое!
Он, покачиваясь, пошел в избу и возвратился с большим кульком в руках.
— Конфеты! — радостно взвизгнул Федя.
— Дай, дай! — протянул руки Роман.
— С начинкой! — Трофим прищелкнул языком и, помахивая кульком, закатился вдруг хриплым смехом: — Привезли сегодня в кооператив, ну и взял. А главное — никакого расхода! Председатель сельсовета!
— Хватка у тебя, Трофим, впрямь сильная! — сощурил в усмешке глаза Кулуканов и, заметив, что Данила опасливо оглянулся на ворота, прибавил: — Ничего, ничего, Данилушка, тут все свои…
Трофим швырнул детям несколько конфет. Федя стремительно протянул руку и прихлопнул конфеты ладонью, как будто это были жучки, собирающиеся улететь. Потом он взглянул на старшего брата. Павел сидел покрасневший и мрачный, он не прикасался к конфетам.
Федя растерянно заморгал и медленно убрал руку под стол.
— Я не буду их есть… — тихо проговорил Павел.
— И я не буду… — сказал Федя.
Все посмотрели на Павла. Отец сощурил одни глаз:
— Почему же это ты не будешь их есть?
Павел молчал.
— Ну?
— Потому что… потому что…
— Почему?
Павел нащупал ногой под столом планку, соображая, будет ли она мешать, если понадобится бежать.
— Потому что… зачем ты брал конфеты в кооперативе? — его голос сорвался и задрожал. — Взял, а деньги не платил!
— А деньги не платил, — чуть слышно повторил Федя.
— Паша! — вскрикнула мать.
Дед Серега зашевелился, покачал головой:
— Неладно ты, внучек, про отца говоришь! Он же председатель.
— А председатель тоже не имеет права!
— Так… что еще? — очень тихо, так тихо, что его едва расслышали, спросил Трофим.
Дед Серега наклонился к Татьяне, шепнул:
— Пускай ребята ко мне нынче ночевать приходят… А то прибьет их Трофим спьяну…
В наступившей тишине отец заговорил, растягивая слова:
— Выходит, стало быть, по-твоему, я вор? — он рывком сдернул с рубахи ремень.
— Брось, Трофим… — Кулуканов удержал его за рубаху. — Слышь, брось! Сам же сказал… мал он да зелен. Вырастет — поумнеет…
— Так я тебе покажу, какой я вор! — Трофим рванул рубаху из рук гостя, шагнул к сыну.
Татьяна вскочила, загораживая мужу дорогу:
— Не тронь Пашу! Слышишь? Не тронь!
Он грубо толкнул жену, взмахнул ремнем. Павел ждал этого движения и, согнувшись, скользнул в сторону. Ремень стегнул по скамейке. Павел, а за ним Федя стремительно бросились к воротам и в калитке столкнулись с незнакомым человеком.
— Тихо, тихо, ребятки, — рассмеялся он, широко расставляя руки, — с ног собьете.
Трофим растерянно попятился.
— Товарищ Дымов? — он быстро надел ремень. — Здравствуйте, товарищ Дымов!.. Когда же вы приехали?
— Час назад, товарищ Морозов. Как вы тут поживаете?
— Да спасибо, помаленьку… — быстро говорил Трофим, чувствуя, как лицо покрывается холодной испариной. — А что в районе нового, товарищ Дымов? Мы тут в тайге от жизни отгорожены, можно сказать, в собственном соку варимся… Хорошо, что вы нас не забываете.
Дымов пожал Трофиму руку, неторопливо пошел вместе с ним к столу. На ходу коротким движением поправил на голове белый бинт.
— Большие дела в районе, товарищ Морозов! Курс на коллективизацию! Больше никак нельзя медлить! Мы и так уж от южных районов отстаем. Там народ давно по-новому живет!
— Отстаем, отстаем, товарищ Дымов. — Трофим угловато провел тыльной стороной ладони по лицу, смахивая холодный пот. — Да вы садитесь к столу.
— О, да у вас тут праздник!
Трофим засуетился:
— Маленький, товарищ Дымов… Юбилей, можно сказать, справляем… день рождения…
— Поздравляю, поздравляю, — весело говорил Дымов, оглядывая сидящих за столом.
Трофим заметил его пытливый взгляд и сказал поспешно:
— А это — познакомьтесь, сельский актив… Товарищ Кулуканов… и родственники: отец, мать и племянник. Выпейте чарочку с дороги, товарищ Дымов! Таня, что же закусить не предлагаешь? Ну, что там еще нового в районе? Как здоровье товарища Захаркина?
Дымов сдвинул брови, помолчал.
— Нет больше Захаркина, товарищ Морозов.
— Как нет? — поражение спросил Трофим и снова вытер со лба пот. — Неужто в обком работать забрали? Очень был способный работник.
— Врагом он оказался, товарищ Морозов!
— Не может быть! — Трофим сел на скамью и снова поднялся. — Не может быть, товарищ Дымов!
— Враг самый закоренелый! — Дымов провел рукой по голове и, притронувшись к повязке, болезненно поморщился. — Ведь какое вражеское гнездо свил этот Захаркин. Из-за этих негодяев мы и с коллективизацией так отстали. — Он потрогал за подбородок испуганного Романа, улыбнулся, выпрямился и вздохнул: — Жаль, не разобрались мы в этих людях вовремя… Ну, да ничего, партия наша сильна. Нам не привыкать с врагами биться!
— Кто мог думать, товарищ Дымов! — Трофим зацокал языком. — А ведь каким честным человеком этот Захаркин прикидывался… Значит, у нас новый секретарь райкома?