— Вот видишь.
Я ничего не видел, потому раздражался ещё больше. Эти бабы вечно что-то недоговаривали. Так сложно сказать, что у них в голове, не пойму? Но нет, Сорокина всё сидит, смотрит на меня и понимающе лыбится.
— Мать твою, Ерохин, ну что ж ты такой тугодум? — не выдержала моего взгляда Наташка, вновь закатив глаза. — Ведь всё на поверхности лежит! Ты знаешь цвет глаз Гошки, но понятия не имеешь, какие они у Костика, с которым ты уже столько трахаешься. Не понимаешь, что ли?! — она явно начала терять терпение и подпрыгивала на стуле. Я продолжал глядеть на неё волком, потому что до меня действительно не доходило.
— Рано тебе трахаться ещё, Ерохин, — вздохнула Наташка. — Рано. Сначала научись мозгами пользоваться, а потом членом.
Добиться от неё большего мне не удалось. Она быстро допила свою медовуху, а потом сослалась на день рождения матери и улизнула. Но я-то знал, что нихрена она не из-за дня рождения ушла, просто не хотела мне рассказывать. Говорила, что я должен сам додуматься. А как я додумаюсь, если вообще не понял, о чём она?
В любом случае с Костиком мы встретились в понедельник. В университете, где он демонстративно не сел рядом со мной. Я поморщился: ну что за бабьи повадки? Поймать его мне удалось только на большой перемене. Затащив в туалет, в тот, где обычно было мало народу, я прижал его к стенке. Костик не сопротивлялся, но и энтузиазма не выказывал. На лице у него явственно читалось только выражение полного безразличия. Обиделся. Никогда не видел Костика обиженным, но сейчас отчего-то понял, что это именно то чувство.
— Ну ты так и будешь бегать от меня? — спросил я, пока Костик старался смотреть куда угодно, только не на меня. Он не ответил, и мне пришлось встряхнуть его за плечи. — И молчать, да?
— Отъебись, Ерохин. Хочешь трахаться с каждым встречным и отсасывать — пожалуйста. Меня же это заебало, потому позволь тебе сказать, что наши отношения подошли к концу. Если это вообще можно назвать отношениями.
Костик посмотрел на меня серьёзно, потом отцепил мои руки от своих плеч и отстранил. Я несколько растерялся. Конечно, я и сам хотел попросить его о перерыве. Он был нам просто необходим. Но никак не рассчитывал, что он меня бросит. Совсем, судя по всему. Меня это не устраивало. И мою гордость тоже. До этого меня никто не бросал! Чёртов Костик!
— Уйми своё либидо, Ерохин, — он сказал это таким наставительным тоном, что растерянность сразу прошла и её место заняло раздражение, а потом и злость.
— Да пошёл ты! Сам ещё приползёшь, когда никто ноги перед тобой не раздвинет, — фыркнул я, чувствуя, что в груди разрастается горечь обиды. Какой-то странной обиды. Не на Костика даже, а просто на то, что кто-то меня бросает.
— Главное, чтобы ты больше не раздвигал, — не остался в долгу Костик, выходя за двери и оставляя меня одного в туалете.
Я поймал себя на том, что тяжело дышу, а ладони сжаты в кулаки — так хотелось вмазать Костику. У меня всегда была проблема — заводился сразу же, — но Костик сейчас меня прямо-таки вывел. И всё бы ничего, но его последние слова... Закусив губу, я сдержал порыв ударить в отместку хотя бы стену. Расшибать кулак в кровь не имелось никакого желания. Со свистом выпустив воздух изо рта, я постарался спокойно вдохнуть.
Проклятый Костик. А ведь сейчас ещё на пару идти, английский пропускать по-прежнему нельзя.
— Ты в порядке? — какой-то парень, явно первокурсник, зашёл в туалет и глянул на меня. Я поморщился. Да, всё просто великолепно. Лучше не бывает. Меня только что бросили, потому что изначально не сказали о том, что изменять нельзя. Нет, это бы не отменило моих развлечений, но явно сэкономило бы нервы.
Не ответив ему, я тоже вышел в коридор, перекинув сумку через плечо. И уже когда почти подходил к аудитории, вдруг вспомнил блеснувшие от холодной усмешки глаза Костика. Карие. Всё-таки карие.
Глава 6
— Вы молодцы, — Никита сел рядом со мной, когда мы переместились на спортивную площадку. Я сразу пошёл на трибуны, потому что не было смысла мешать съёмкам. Вообще, на этих съёмках я практически ничем не занимался, разве что ссорился с Костиком, но всё равно на них таскался. Так сказать, поддержка. Команда ведь. И мне нестерпимо хотелось увидеть Гошку вне универа. Гошка к концу всего процесса шарахаться от меня перестал. По крайней мере, на взгляд уже отвечал и не старался убежать, когда мы оставались одни. Но и на контакт первым не шёл. Я тоже пока не давил, приглядывался к нему, и в моей памяти постоянно всплывали слова, сказанные Наташкой неделю назад. Про глаза. Это должно было что-то значить. Но пока я не догадывался, а Наташка в сообщениях, которыми отвечала на мои, прямым текстом посылала меня и советовала обратиться к мозгу.
На четвёртом таком сообщении я обиделся и больше не писал, но из головы её фраза так и не вышла.
— Я с Костиком говорил, — Никита, наверное, решил, что моё молчание что-то да значит, и вновь заговорил. Я бросил на него взгляд. Он и сейчас казался мне симпатичным, приятным парнем, с которым было бы неплохо провести время. Но дымка желания сразу завалить его в кровать прошла. Не из-за того, что он был занят, или ещё какой-то ерунды. А вот просто не хотелось. Хотя он явно был в моём вкусе по всем параметрам.
Я снова молчал, потому что понятия не имел, о чём Костик мог с ним говорить. О нашем расставании, что ли? Ну даже если и говорил, то что? Никита пришёл меня уму-разуму учить? Я уже приготовился нахмуриться и съязвить, как он внезапно хлопнул меня по плечу:
— Правильно, что разбежались.
Наверное, у меня сильно округлились глаза, так как Никита тихо рассмеялся, убрал руку и посмотрел на поле, где разворачивался последний этап съёмки. Смирнова красовалась на первом плане в своём платье, на заднем плане пять человек из нашей группы усиленно изображали тренировку.
— Я вообще был удивлён, что вы так долго протянули. Не подходили же совершенно друг другу.
— Много ты знаешь, — не удержал я скепсиса в голосе.
— Много, — совершенно спокойно ответил Никита. — Ты тот ещё разгильдяй по части отношений, нихрена ж в них не смыслишь. Ещё и налево не против сходить. Это, в принципе, нормально. Не для меня, не в моих принципах, но для многих нормально. А вот для Костика нет.