- Говори «я перезвоню», - уже жестче приказал Анатолий и протянул руку за трубкой.
- Я перезвоню, Алина, - послушно повторила Валерия, и мучитель вырвал трубку из рук. - Сволочь, - внезапно сказала она и посмотрела на него полными слез глазами.
- Что ты сказала? – с интересом переспросил он.
- Что слышал. Когда-нибудь ты узнаешь, что я здесь ни при чем…
- Может так случиться, что не узнаю никогда.
- Все равно. Моя смерть будет на твоей совести, и, может не одна моя. Я не спрашиваю у тебя, как на самом деле умер Пашка, но сдается мне…
- Что тебе сдается?
- Сволочь, гад! – Валерия собрала оставшиеся силы и вскочила, намериваясь вцепиться ему если и не в горло, то куда-нибудь рядом.
- Сидеть, - одним неуловимо быстрым движением он отбросил ее на диван, - сидеть. Смотрю, разошлась ты, Лера. А еще «кушать хочу». Да на тебе пахать можно. Подумай над своим поведением. Я навещу тебя завтра, ближе к вечеру. Нет, послезавтра, - добавил он уже на пороге.
Спустя несколько минут Валерия услышала, как хлопнула входная дверь.
Два дня. Долгих два дня! А она-то надеялась, что вот-вот страшный сон кончится, и Анатолий, одумавшись, отпустит ее на свободу. Что найдутся доводы, способные убедить его в своей непричастности. Как горько она ошибалась! Сейчас, после звонков, сделанных по телефону, чувство непередаваемого ужаса охватило ее. Кошмарная игра, отдаленно напоминающая бред больного воображения, извратилась, и явила страшную правду: Валерии предстоит умереть здесь, в этой комнате.
Смерть. Такое слово с трудом выговаривалось даже мысленно. Сознание бунтовало против очевидности фактов. Неправда, вранье! – кричало внутри то, что могло кричать. Я и смерть? Какая такая смерть? Разве так бывает? Разве так может произойти со мной? Вот я сижу, размышляю, да, мне плохо, но я живу! А потом?..
Сколько человек может прожить без еды? Где-то слышала, что месяц. Возможно ли существовать месяц без пищи, и кто это проверял? Главное, что это за существование? И как сознание и тело справляется с такой пыткой?
- Я умру здесь, - Валерия проверила слова на звучание. То, что в течение двух дней представлялось пусть страшной, пусть затянувшейся, но игрой, вдруг стало реальностью, которая не пугала, нет. Она лишала тело возможности двигаться.
Страх.
Валерия закрыла лицо руками. Сколько времени девушка просидела в углу, она не знала. Мысли накатывали приливной волной и отступали, оставляя после себя отчаяние. Может быть, день сменила ночь, а, может быть, прошло несколько часов.
- Я не хочу умирать, - громче, чем хотела, произнесла она, и собственный голос придал ей силы. - Сволочь! Гад! Я не умру! Тебе назло!
В неистовом порыве подскочив с дивана, настроенная крушить все, что попадется под руку, Валерия сделала единственное, что можно было сделать в комнате без окон, со старыми выцветшими обоями - она в остервенении подцепила треснувший плинтус, отходивший от стены. Вместе с деревянной планкой отошли гвозди, обнажив пол и оторвав клочки от обоев.
- Я не умру, гад! – кричала она, и, ломая ногти, загоняя в пальцы занозы, отрывала плинтусы от стен.
Деревянные планки отходили легко, прихватывая часть обоев. Бесформенной грудой сваленные посредине комнаты, ощетинившиеся гвоздями, они вызывали ассоциацию с неведомым хищным зверем, готовым вот-вот цапнуть за ногу.
Валерия остановилась, когда кончились плинтусы. Оглядев дело своих рук, она беспомощно застыла у стены.
Странно, но неровные клочки обоев, кое-где отошедшие от стен, не охладили дух разрушения, а наоборот, вызвали новый приступ ярости. Зацепив одну из полос, она дернула ее снизу вверх. Обои отходили легко, обнажая стены, оклеенные старыми газетами.
- Я не умру, гад! – кричала она, и каморка постепенно приобретала не то что бы нежилой, а уж совсем кошмарный вид.
Когда именно выяснилось, что часть стены за диваном была неоднородной, Валерия не знала. Закончив отрывать обои, она отказалась верить в то, что крушить больше нечего. Ее внимание привлекли гвозди, торчавшие из оторванных плинтусов. Валерия поцарапала руку, вырывая самый длинный. При случае, его можно было использовать как оружие. Призвав на помощь эффект неожиданности, с размаху вонзить мучителю в грудь. Или куда получится.