Они решат не трогать материал. По крайней мере, в ближайшее время. Тем более что Анатолию Глухареву и так досталось.
Что поделать? Судьба.
***
С чувством выполненного долга, Глухарь расплатился в кассе небольшого продуктового магазина. Пакет с продуктами и бутылкой водки приятно оттягивал руку.
Сегодня по его подсчетам все должно решиться в его пользу. Пять дней голодовки – срок более чем достаточный даже для такого стойкого человека, каким оказалась Валерия. Кто бы мог подумать! Вдвойне интересно будет заглянуть в многострадальный тайничок. Любопытно, какие сюрпризы ожидают его там?
А если…
Давно закрытый и решенный вопрос звучал так: «А если Валерия ничего не скажет?» И заранее безразличными представлялись причины, отвечающие на извечное «почему?». Вплоть до той, что она действительно не знает ни о каком тайнике. Какая разница? Пусть будет труп, раз нет другого выхода. Зато не будет проблемы. С души свалится такой камень, что можно будет впервые за год вздохнуть спокойно! Можно будет строить планы на будущее, не опасаясь того, что всплывет прошлое. Всплывет, чтобы испортить все. В лучшем случае.
В худшем – просто убить.
А Глухарь своей жизнью дорожил. Если для сохранения благополучия требовалось лишить кого-то жизни, тем более, такую стерву, как Валерия, так что же? Раз надо – то надо. И поздно пытаться рассматривать неприятный факт с моральной точки зрения.
Если на одной чаше весов лежит твоя жизнь, а на второй – чья-то другая, как поступил бы на его месте каждый? Точно так же. И кто бы, что бы ни говорил, факт оставался фактом: поставь любого перед выбором и вопрос решится быстро. Сначала к черту пойдут моральные соображения, потом появится оправдание своей жестокости, и, наконец…
Останется четко обоснованная позиция «или я, или она», сокращенная до единого - «я».
Глухарь усмехнулся. Совесть его не мучила. Конечно, хотелось бы, чтобы все закончилось побыстрее. Но, в крайнем случае, он подождет. Глухарь специально выждал еще один день. Сегодня среда. Пять дней голодания пойдут ей на пользу. Строптивая стерва смирится. Пусть ноет «хочу кушать». Глухарь отлично помнил свое состояние, когда на спор голодал шесть суток. Трудно, никто не спорит. Но возможно. И что главное – не смертельно. Пока.
Каждый, кто считает себя вправе осуждать, пусть окажется сначала в его шкуре! Посмотрим тогда, что он запоет. А ведь, в отличие от бездетной Валерии, Глухарю еще и ребенка воспитывать!
Нет, нужно думать о приятном. Сейчас придет он на квартиру, а там его ждет долгожданная правда. На блюдечке с голубой каемочкой. Глухарь сразу же, невзирая на поздний час, а может и благодаря ему, помчится за диском.
Только в одном он слукавил. Скорее всего, в его планы не входило выпускать Валерию из места долгосрочного заточения. Глухарь будет думать. Неделю, или две. До тех пор, пока вопрос не решится сам собой. Валерию будут искать, но вряд ли в соседнем доме. Если кто и видел их в пятницу вечером, можно будет сослаться на то, что просто проводил ее домой. Почему чуть в стороне от маршрута? Заболтались, свернули не туда. Хотя, Глухарь в пятницу вечером четко контролировал ситуацию, специально остановив машину со стороны реставрируемого дома, у самого подъезда. Какая машина у меня, вы спрашиваете? Мерседес, третий год на ней езжу. Ведь необязательно объяснять, что старая BMW, трешка, которую могли видеть во дворе, использовалась только по этому случаю. Теперь старушка разобрана на запчасти, к тому же зарегистрирована на имя человека, которого уже нет в живых. Главное – это мотив убийства. А его в природе не существует. Во всяком случае, у Глухаря. Какой резон желать зла такой симпатичной девочке, как Валерия? Тем более, бывшей жене близкого друга? Бред.
В темной арке мужчина возник неожиданно. Глухарь успел при блеклом отсвете фонаря разглядеть половину улыбающегося лица и шрам под правым глазом. Звук шагов замер. Судя по тому, что мужчина застыл непосредственно перед Глухарем, обходить его он не собирался.
- Торопимся? – поинтересовался мужчина и обаятельно улыбнулся. – Поздно. Птичка улетела.
- Что… - начал Глухарь и не договорил.