— Много времени я изучал это в разных аспектах, — ответил хозяин после некоторых колебаний. — И сделал множество этюдов, зарисовок отдельных поз. Руку Христа, например, в «Тайной вечере», когда он протягивает ее к блюду одновременно с Иудой. Руку Мадонны… Изучал форму рук, ног, пытался найти единственно правильное решение…
В его голосе зазвучали просительные интонации.
— Да, я понимаю, что ваша работа требует много раздумий, — сказал отец Бенедикт.
Маэстро, похоже, принял эти слова близко к сердцу. Он опустил голову и застыл в ожидании.
— Я сказал бы, — продолжал монах, — что эффект во многом достигается с помощью группировки фигур, а внутри композиции — за счет портретного изображения людей в каком-то динамическом действии.
— Таким образом, вы понимаете, что точность изображения святых зависит от знания анатомии. Без этого она невозможна.
Так маэстро подвел монаха к тому, что хотел получить от него. Легким наклоном головы монах дал понять, что он это понял.
Хозяин принялся развивать свою мысль:
— Более того, мой интерес к анатомии может найти применение не только в живописи, в достоверном изображении людей и святых. Огромное значение имеет исследование мертвых тел для медицины. Это способ понять, отчего умирают люди.
— Люди умирают потому, что того хочет Господь, — твердо сказал монах.
— Разумеется, отец Бенедикт! Но смерть может быть отсрочена. Ведь наверняка ваша собственная работа в больнице убедила вас в этом?
— Когда Создатель призывает вас к Себе, ваш земной срок подходит к концу. Никто из смертных не может этому помешать.
— И тем не менее, — настаивал хозяин, — не может быть ничего плохого в попытке продлить жизнь.
— Вы не можете обмануть смерть. Время и место смертного часа определяет Господь. В Библии сказано: «Не знаете ни дня, ни часа, в который приидет Сын Человеческий»[2].
— Я вовсе не пытаюсь разрушать планы Создателя, — ответил маэстро. — Но исследование ведет к знанию, а знание несет благо всем.
— На это можно возразить, что мы не созданы для того, чтобы знать слишком много. Человек вкусил плод древа познания добра и зла и за это был изгнан из райского сада. Знание может быть опасно.
Знание может быть опасно.
Тогда я впервые услышал это изречение. И снова вспомнил, когда его истинность подтвердилась в самых ужасных обстоятельствах.
Хозяин развел руками и ничего не ответил.
Монах вернул маэстро официальные документы, затем снял со стены один из факелов и дал нам знак следовать за ним.
Глава 9
Чтобы попасть в покойницкую, нам пришлось пройти вдоль здания, а потом долго спускаться по крутым ступенькам.
Помещение, в которое мы вошли, находилось глубоко под землей. В нем был низкий арочный потолок и вымощенный плитами пол. Здесь царил адский холод. Стену опоясывала длинная широкая полка, под которой лежали метлы, швабры и тряпки, стояли ведра. На полке с одной стороны были аккуратно сложены погребальные одежды, с другой — стояли коробочки и баночки с благовониями и разными мазями. В углу комнаты находились грубые подмости и какие-то доски, а посередине — два больших стола. То, что лежало на них, было накрыто простынями.
— Одного из свежих покойников вечером забрали родственники. Остались только два трупа — мужской и женский.
— Судя по всему, за ними никто уже не придет.
Льняные простыни были чистыми, свежевыстиранными. Отец Бенедикт хорошо справлялся со своими обязанностями и к каждому покойнику относился с уважением. Было очевидно, что милосердие монахов из ордена Святого Сострадания не делает ни для кого различия — ни для бедных, ни для богатых. Этого не скажешь о некоторых других орденах!
— Вот эта женщина вчера умерла в родах.
— Можно взглянуть?