Всё вокруг вдруг заволокло туманом.
Однако я даже не успел испугаться (да и не планировал так-то!) — как он рассеялся, и я оказался в небольшой комнате.
В воздухе висел густой запах жареного мяса, пота и крови.
— Дерьмо космочервей… — пробормотал я, прекрасно понимая, что это за помещение.
Пыточная.
Каменные стены без единого намёка на окна, раскалённый горн в углу, на котором нагревались жуткие металлические инструменты, на стенах висел целый арсенал палача, начиная от щипцов, и заканчивая ручными циркулярными пилами. У дальней от меня стены находилось несколько стеклянных коробов, в которых копошились разные твари. Многоножки, пауки, огромные черви, пиявки, какие-то насекомые и земноводные… И каждая из них была не просто живым существом — вокруг них витала гнилостная аура тьмы…
В центре помещения было установлено три деревянных каркаса в форме огромных букв «Х». Две конструкции пустовали, а вот к третьей (средней) был…
— Проклятье…
К средней конструкции был прибит человек — тот самый крепкий европеец, который был среди «пятёрки» пленников, приведённых в замок.
И прибит он был самым отвратительным образом — руки задраны и разведены, ноги тоже — каждую конечность пронзал здоровенный стальной гвоздь. Судя по загустевшей крови — парень висел здесь уже какое-то время…
Шрамы, ожоги и срезанные лоскуты кожи «украшали» всё тело несчастного. Вместо одного глаза зиял кровавый провал, половина зубов оказалась выбита.
Перед пленником стоял другой человек.
Мужчина среднего возраста — невысокий и толстый, смуглокожий индус, с порочным лицом маньяка и пышными усами доброго дедули.
Его здоровенный тюрбан из дорогих тканей возвышался чуть ли не на полметра над головой, был украшен драгоценными камнями и павлиньими перьями. Одежда тоже явно указывала на высокий статус толстяка. Длинное дхоти (шаровары) из дорогой лиловой ткани, украшенной золотым орнаментом, белоснежный шервани (верхняя одежда, напоминающая длинный пиджак), оттороченный крохотными чёрными магическими кристаллами, и местами заляпанными кровью.
На руках индуса блистали десять перстней с крупными камнями, на боку, над дорогим шёлковым поясом синего цвета, были закреплены изысканные ножны с длинным кинжалом, а на шее болтался здоровенный круглый амулет из золота.
Его глаза — маленькие, чёрные, как угольки, жадно изучали скорченное от боли лицо пленника.
Словно глаза хищника, который хочет поиграть со своей добычей подольше, прежде чем сожрать её…
— Ну что, аджанби? — произнёс он тихим, глубоким голосом, — Очнулся? Хорошо, хорошо… Мне претит тратить на тебя лишние минуты…
— Зачем… Зачем… — прохрипел пленник, — Что я… Сделал?..
— Ничего, червь, ровным счётом ничего! — весело отозвался индус, натягивая перчатку и беря из горна раскалённый нож.
Глаза пришедшего в себя пленника бешено завращались. Он дёрнулся раз, другой — но это лишь заставило кровоточить его раны из прибитых к дереву ладоней.
— Н-нет! — снова захрипел бедолага, — Н-нет! За что…
— Причина только одна, аджанби, — ровно произнёс индус, начиная срезать с предплечья несчастного кусок кожи.
В воздухе снова запахло жареным мясом, пленник заорал неестественным, нечеловечемким криком, и снова забился на своём распятии, а я сцепил зубы и почувствовал прилив ледяной ярости.
Мне тоже было любопытно, чего такого натворил этот бедолага.
Закончив срезать кожу, индус (совершенно не обращающий внимания на крики пленника), кинул кусок в стоящее рядом окровавленное ведро, и вновь повернулся к пленнику.
— З-зачем…
— Ты — джадугар… Как это по вашему? Маг. Колдун.
— Д-да…
— Как и я. Но мы… Алаг. Разные.
— Я не… Я не понимаю… Я просто… Искал… Друга…
— Мне всё равно, аджанби… Всё равно… Ты оказался на моей земле. Здесь, у нас в Бхаррат, всё не так, как у вас в большом, «цивилизованном», — он буквально выплюнул это слово, — мире. Здесь слабы становятся добычей, а сильные — хищники!
— Что… Что вы хотите… Узнать?..
— Узнать⁈ — индус расхохотался, и резким, отточенным движением, которое не ждёшь от такого толстяка, полоснул бедолагу ножом по лицу.
Потекла кровь…
— Мне ничего не нужно знать, аджанби. Мне нужно кое-что другое. То, что ты испытываешь сейчас. Страх… Ярость… Боль… О-о-о, боли мне нужно много! Это моё самое любимое лакомство!
— Я не… Не понимаю…
— Ты здесь, чтобы стать моим источником, — индус оскалился золотой улыбкой, — Ты всего лишь кусок мяса, который нужен, чтобы страдать. А я… Я буду питаться твоей болью. Это будет… приятно.
Он улыбнулся, и я почувствовал, как по моей спине пробежали мурашки…
Глава 14
Далекие края. Часть 2
Пытки над пленником продолжались долго.
Я был свидетелем, по меньшей мере, десятка мелькавших перед глазами дней.
Толстый индус наслаждался каждым моментом своих деяний. Словно обезумевший, мерзкий художник, создающий своё самое изощрённое произведение, он методично, с филигранной точностью, вырывал из пленника куски плоти, выжигал раны раскалённым железом, ломал кости и снова давал им срастаться с помощью магии.
Только для того, чтобы начать всё заново.
Сознание Артура то и дело отключалось — и тогда пыточную поглощал туман. Затем он рассеивался, всё начиналось заново — и так по бесконечному кругу.
Индус всегда возвращал своего пленника к реальности, вливая в тело жертвы всё новые и новые порции магической энергии.
В какие-то моменты Артур прекращал чувствовать боль и страх — я видел это по его опустошённому взгляду и отсутствии какой-либо реакции на пытки, но…
Индус всегда придумывал что-то новое.
Откровенно признаться — даже я, повидавший на своём веку немало мерзостей, кривился от развлечений хозяина замка.
В том, кто он такой, я ничуть не сомневался — индус любил поболтать о незначительных вещах, и я узнал о нём и его пристрастия какое-то количество… Подробностей.
Но в один из дней он пришёл в пыточную не один. Дверь открылась, и следом за индусом в комнату вошёл ещё один человек. И увидев его, я скрипнул зубами.
Он был одет в строгий, тёмно-синий костюм «тройку», а его лицо скрывал густой туман, сквозь который невозможно было разглядеть черты.
Я был уверен, что это тот самый, о котором мне рассказывал Вальтер! Тот самый, который послал ко мне превращённого в скудное подобие пожирателя загадочный тип, устроивший мне «проверку».
— Так вот какой у тебя источник… Любопытно…
— С вечным сырьём, ха-ха! Так-то, прийа атхити…
— С сырьём, которое постоянно нужно искать.
— В нашем мире нет недостатка в людях.
— Но магов меньше, чем простых смертных.
— Они тоже подходят. Просто… Их нужно больше, ха-ха-ха!
Толстяк рассмеялся, и его живот заколыхался под одеждами.
Человек с туманным лицом подошёл к пленнику и небрежно поднял его изувеченное лицо за подбородок, внимательно посмотрел несчастному в глаза.
— Этот долго не протянет.
— Его хватит ещё на пару дней. Я умею растягивать удовольствие, прийа атхити.
— Как и я.
— Он тебя чем-то заинтересовал? — тут же прищурил свои поросячьи глазки хозяин замка, — Вижу, что так!
— Не буду скрывать, в нём ещё осталось кое-что, что я могу использовать. Быть может, ты уступишь его мне?
— Мне это неинтересно, прийа атхити.
— А если я предложу хорошую цену?
— Хм… — индус прищурился, — Что ж… Богатств у меня хватает, но хорошее зрелище всегда услада для моих глаз… Может, мы и сговоримся…
— Что ты хочешь за него?
— Крови.
— Боюсь, моя слишком ценна, чтобы я её раздавал направо и налево, — мне показалось, что человек с туманным лицом усмехнулся.
— Можешь заплатить и чужой… Если хватит сил.
— Хочешь, чтобы я разделал кого-то из твоих пленников?
— О, это было бы слишком скучно! У меня есть идея получше…
— Я слушаю.
— Сразись с моим лучшим воином. Доставь мне удовольствие зреть, насколько вы, северные варвары, сильны. Без магии, без фокусов нашей семьи — я их почувствую. Только сталь, сила и навыки. Победишь — и можешь забирать этот кусок мяса. Проиграешь — станешь моим трофеем. Обещаю, я помещу тебя в родовую усыпальницу, честь по чести. Мне будет приятно, что такой бхакшак упокоится рядом с моими предками!
— Занятно… — человек с туманны лицом скрестил руки на груди, — Что ж, я не против поразмяться.
— Отлично!
— Только убери этого человека в камеру на время схватки. И пусть её окна выходят туда, где мы будем сражаться.
Индус снова рассмеялся.
— Любишь внимание, да? Хорошо, хорошо… Мне не сложно угодить тебе, прийа атхити…
— Благодарю.