— Она умерла. Нет смысла поднимать ее тело.
Я бросилась к воде:
— Она, наверное, еще жива.
Служанка преградила мне путь:
— Я ее видела. Слишком поздно. Она запуталась в сети, и мне не удалось освободить ее.
— Да хранит нас Аллах! — крикнула я, пытаясь оттолкнуть служанку.
Я уже видела мертвых, однако теперь мне предстояло встретиться с гибелью очень близкого человека. Виолетта обняла меня за талию, прижала к доскам и отпустила, когда я полностью обессилела от борьбы.
— Что же делать?
Я опустилась на колени у края заводи. Слезы застилали мне свет лампы. Виолетта оставалась в темноте, однако я ощущала на себе ее пристальный взгляд.
— Надо постараться, чтобы тело унесло течением, — сказала она как ни в чем не бывало, будто хотела избавиться от остатков еды на кухне. — Никто не узнает, где она умерла и при каких обстоятельствах. Утром Мэри уже будет резвиться вместе с дельфинами в Мраморном море. Осталось только отнести ее подальше, где течение сильнее.
Резвиться… Я не знала, ужасаться ли мне ветрености служанки или искать утешения в образе златовласой Мэри, восседающей на дельфине, подобно греческой богине.
— Необходимо вызвать полицию, — пробормотала я. — Дядя Исмаил знает, что нужно делать в подобных случаях.
— И что мы скажем? Три женщины проводили ночь в морской хамам, и одна из них погибла? Как мы объясним ее смерть? Во всем обвинят тебя.
Я посмотрела на Виолетту снизу вверх:
— Почему? Произошел несчастный случай.
— Обвиняют всегда слабейшего. Треснувший сосуд раскалывается в первую очередь. — Свет лампы искажал черты ее лица.
Я продолжала раскачиваться, не отрывая взгляда от черной воды.
Виолетта вновь нырнула. Через некоторое время она положила на помост туфли, а затем юбку, рубашку, нижнее белье. Я присела на корточки возле жалкой кучки.
— Тело в одежде не утонет, — объяснила она, вылезая из воды. — Не удалось снять драгоценности. Попробую еще раз.
Золотой плетеный браслет из Бедестана, где мы впервые повстречались. Серебряный кулон, который я, по-детски жадничая, сняла с шеи Ханны Симмонс и годы спустя подарила Мэри, обожавшей османские драгоценности. Ожерелье утонувшей женщины носила другая, которую постигла схожая участь.
Ужаснувшись, я удержала Виолетту:
— Не надо.
Она стала спокойно и терпеливо объяснять, будто ребенку:
— Перед баней есть площадка. Если я нырну оттуда, то смогу вытащить ее. Неподалеку отсюда проходит сильное течение. Оставайся пока здесь. — И она исчезла в темном коридоре. Залаяла собака, потом все стихло.
Я сидела на мокром шелковом одеяле, почерневшем от морской воды, и смотрела на одежду подруги, с которой собиралась связать дальнейшую жизнь. Вещи лежали передо мной, словно останки неведомого морского существа. Я поднесла к ним лампу. Черный глаз водоема недобро смотрел на меня. В тишине раздался всплеск. Тонкая линия двигалась по воде.
Глава пятьдесят третья
ХАОС НА КОВРЕ ЖИЗНИ
Они осторожно передвигаются по богато обставленным комнатам, прислушиваясь, не отзовется ли кто на их крики.
Берни смотрит по сторонам — на китайские вазы вышиной в человеческий рост, на шкафчики с фарфоровой посудой, позолоченные ширмы, статуи, стенные украшения, гардины.
— Человек, собиравший такое добро, просто бредил Китаем. Это же все китайский антиквариат, причем абсолютно необычный.
— Асма-султан?
— Похоже на то.
Берни останавливается у полки, на которой лежат ряды свитков. Он разворачивает один из них и подносит к лампе. Потом зовет Камиля.
— Взгляни на рукопись. Кто-то здесь читает по-китайски.
— Асма-султан — ваш человек во дворце? — недоверчиво спрашивает Камиль.
— Скорее всего так оно и есть. — Берни удивленно качает головой: — Только зачем ей понадобилось свергать Абдул-Хамида? Ведь ее муж — великий визирь.
— Может быть, она несчастлива в браке.
— Ну, в таком случае половина всех женщин в мире имеют повод для мести, однако они же не плетут заговоры и не сотрудничают с иностранными разведками ради свержения работодателей своих мужей. Кроме того, она рискует собственным благосостоянием.
— Не совсем так. Будучи дочерью султана, она владеет огромным богатством.
— Но ее отца сместили, а потом довели до самоубийства. Полагаю, она могла затаить злобу на его недругов.