-- Чем-чем?
-- Подушками.
-- Зачем?
-- Чудо в перьях делать.
-- Слушай, как ты это делаешь? Чем больше я тебя спрашиваю, тем меньше понимаю.
-- Приударил за ней граф один... Ходил весь такой из себя, что твой петух -- грудь колесом, кафтан цветастый, парик красный, как гребень петушиный. Вот она и придумала медом его обмазать, а потом в пуху птичьем вывалять. С тех пор его и не видели.
-- Гм. Хм. Да... Скажи, Рон, а твоя сестра сюрпризы любит?
-- Это смотря какие. Вот ей как-то один купец золотую змею подарил, так она его...
-- А вот подробностей не надо, -- перебил верзилу Айвен. -- Что она скажет про вот такой подарок?
С этими словами юноша вытащил из ящика стола цветок. Размером не больше ногтя, нежнейшего розового цвета с перламутровым отливом. На лице капитана отобразилось восхищение вкупе с недоверием.
-- Это... Это что -- ночная жемчужница?
-- Она самая, -- нарочито небрежно кивнул Айвен.
-- И в темноте светится разными цветами?
-- Уже темнеет, вот сам и посмотришь.
-- Как? Откуда? Где ты его достал?
-- У меня есть свои секреты. Так что скажешь -- понравится Фелине такой подарок?
-- Ты еще спрашиваешь! Их же в наших краях уже лет сто как не появлялось. Такой и королеве подарить не стыдно. Правда, дарить нужно скорее, а то он уже вялый.
-- Да у меня их целый мешок, -- усмехнулся юноша, и тут же побледнел. -- Слушай, ты вроде как на обход опаздывал?
-- Да-да, сейчас пойду, -- вскочил со стула Ронел, -- вот только узнаю, кого ты убил, чтобы заполучить такую редкость, да еще и целый мешок.
-- Никого. Подарил мне один хороший человек бутылку с душою демона-садовника, вот я его и попросил раздобыть жемчужниц.
-- Ого! -- присвистнул стражник, -- А можно взглянуть? Целый мешок!
-- Не думаю, что это хорошая идея. На свет их лучше не вытаскивать. Потом увидишь. Только чур сестре про сюрприз -- ни слова!
-- Обижаешь, -- ухмыльнулся громила, -- Я уж все забыл. Кстати, а ведь и впрямь -- куда мне там нужно было?
-- К Восточным воротам.
-- Уверен?
-- Разумеется! Давай, поторопись, -- Айвен уже почти выталкивал его за дверь.
-- Не волнуйся. Я буду глух, как могила!
-- Ты хотел сказать "нем". Спасибо, Рон.
Захлопнув за ним дверь и закрыв ее на ключ, юноша вприпрыжку подбежал к шкафу и распахнул дверцу.
-- А я думал, ты меня страже сдать решил! -- вывалился наружу Хват. -- Кстати, чем это у тебя так в шкафу воняет? Стащил я как-то сумку у одного парфумных дел мастера, так из нее так же несло. Это еще что такое?
С этими словами Мальчик разжал кулак. На его ладони лежало с полдесятка раздавленных и изувеченных жемчужниц.
-- Рррр... -- услышал он над собою горловое рычание, но не придал ему значения.
-- Ага! Их же там целый мешок. Так вот что это такое мягкое было! А я думаю, дай-ка постелю под себя, чтобы не так жестко сидеть бы... -- подняв взгляд вверх, карманник осекся на полуслове.
Айвен возвышался над ним, подобно демону возмездия из древних легенд. Глаза его пылали неземною злобой, а каждая из ладоней была объята пламенем. Ноздри антиквара широко раздувались, а из горла снова вырвалось хриплое рычание. На этот раз Хват сумел разобрать пару слов: "убью" и "испепелю"...
Чутье подсказало бывалому воришке, что здесь ему не место и вообще сейчас будет очень жарко. Поэтому он ловко перекатился между ног жонглирующего пламенем антиквара, и рыбкой нырнул в окно, разбив стекло. Защитное заклинание, рассчитанное на проникновение снаружи, сработало с запозданием, и молния, ударившая беглецу пониже спины, лишь придала ему дополнительное ускорение.
Глава 3. Испытания начинаются
"Пойду искать неприятности на свою голову, пока они сами меня не нашли..."
Айвен погасил пылающие Печати Ферро и бросился к шкафу. Он вытащил мешок с редкими растениями и аккуратно пересмотрел каждый цветок, каждый лепесток. Уцелела едва ли двадцатая часть, все остальное было безжалостно раздавлено, изломано и истоптано. Конечно, даже тот небольшой букет, который можно было собрать из неповрежденных жемчужниц, стоил целое состояние, но он не шел ни в какое сравнение с целым мешком.
Прокляв неуклюжего Мальчика пятью разными проклятьями на трех языках -- причем, один из них Айвен сочинил только что, -- юноша с предельной осторожностью уложил уцелевшие цветы в шкатулку, предварительно смочив их водой. До утра они не должны были утратить ни своей свежести, ни волшебных свойств, за которые так ценились.
Заперев шкатулку в шкафу, он задумался: собственно, со всеми делами на сегодня он разобрался, если не считать подготовку к предстоящему экзамену. Впрочем, юноша вполне обоснованно считал, что успешно выполнит любые задания. Тем более, что по основным дисциплинам ему и так полагался зачет за "особые заслуги перед Канцелярией" -- за этот год Айвен трижды получал личную благодарность от самого Верховного Канцеляра за помощь в поимке опасных колдунов или в розыске редких артефактов. Собственно, даже не будучи полноценно признанным Печатником, он давно уже выполнял задания, к которым не допускались новички. Такими талантами в Канцелярии не разбрасывались, а Риам пусть себе пыжится, может и лопнет когда-нибудь.
Еще пару минут побеседовав со своей совестью, Айвен ее окончательно уболтал и та заснула, а следом за нею и сам юноша, едва успев добраться до кровати.
Сон начался радужно, причем в самом прямом смысле этого слова -- закрыв глаза в своей постели, открыл он их, сидя верхом на разноцветной радуге.
-- Не к добру это все, -- пробормотал Айвен, глядя вниз. Обычно настолько цветные сны не сулили ничего хорошего, и заканчивались довольно таки одноцветными кошмарами: неизменно с реками крови и жуткими монстрами.
-- Ну вот, все руки измазал, -- расстроился он, рассматривая выпачканные всеми цветами радуги ладони. Одежда в тех местах, где касалась радуги, тоже оказалась раскрашенной, -- Похоже, я попал в кошмар своего приятеля Мэта. Эй! Мэт!!! Ты здесь?
Разумеется, геомант не отозвался, а вот спускаться отсюда как-то нужно было. Летать во сне юноша никогда не умел, и все его попытки освоить это искусство поэтов и мечтателей обычно заканчивались падением с кровати в жизни реальной. Он уже было собрался шагнуть вниз, когда на плечо ему опустилась чья-то рука.
-- Уже уходишь? И даже не поболтаешь со старым другом? -- раздался сзади смутно знакомый голос.
Айвен обернулся и встретился с пронзительным взглядом карих глаз, в которых светилась многовековая мудрость и... тоска.
-- Моако? Неужели меня снова угораздило пробраться в твой сон?
-- Можешь называть меня просто Альмоакай, Великий Змей, -- "сжалился" над ним бог, -- Нет, на этот раз это я зашел к тебе в гости.
-- Зачем? -- внутри юноши все похолодело от возможной догадки.
-- Вижу, ты уже понял, -- усмехнулся Змей, который на этот раз снова был в облике кареглазого аристократа, одетого во все зеленое, -- Да, я пришел к тебе, чтобы напомнить о долге.
-- Да я как бы и не забывал.
Куда уж там! Задолжать божеству услугу в обмен на спасение собственной жизни -- такое при всем желании не забывается.
-- Мне нужна твоя помощь, - заявил Моако, -- и я пришел потребовать уплату твоего долга. Услугу.
Ответом ему было молчание. Юноша настороженно выжидал. Он-то рассчитывал, что у него есть по меньшей мере десяток лет, а тут даже и года не прошло со дня заключения сделки со Спящим Змеем.
-- Завтра к тебе придет мой посланник. Он передаст тебе знак и скажет, что делать.
-- Разумеется, возражения не принимаются?
Бог лишь усмехнулся, обнажив змеиные клыки.
-- Как я узнаю твоего гонца? И что это за знак?
-- Узнаешь. Завтра ты все узнаешь. Кстати, ты вроде собирался спуститься отсюда вниз? -- сменил вдруг тему разговора Спящий Змей.