(дзинь)
Я исповедую дзинь-буддизм. Я зависима от звука, всегда (и во сне) я слышу музыку, далекую дивную музыку. Раньше она казалась мне гармонией сфер, но что гармония сфер? Прекрасными бывают и помехи. Может быть, это просто тихий звон стекла, возникающий от внутреннего дрожанья. Он всегда со мной на периферии слуха. Может быть.
Когда бежишь по плиткам, получается какая-то босанова (ударная доля приходится на толчковую ногу, мелодия же, как вьюнок, оплетает ритмический каркас с запозданием, слегка дребезжит).
А музыка извне…Что музыка извне? Эта хрустальная музыка так остро прекрасна, что трудно представить, как, отдельные и прозрачные, звуки ее вообще могут переходить один в другой, образуя непрерывность, ведь каждого звука – и только одного – уже достаточно, чтобы понять все: всю ласку уходящего, его прощальный свет, всю горечь, зашитую в подкладке подлинника. И ничего не может от нее защитить, но и не хочется защищаться. Она похожа на карточку, выброшенную из окна фотоателье тем из нас, кто совсем ничего не понимает в случайностях. В сидящую на корточках мужскую фигуру на слепой фотографии встраивается свернутая женская – точно подмышечный эмбрион, и обе иллюзорны. Но, может быть, мужская и вправду сидит. Я поняла: когда человек не любит (боится) фотографировать, на его фотографии может обнаружиться все, что угодно.
Из музыки может возникнуть что угодно. Я разрешаю ей все.
(птица)
Тут-то я могу делать, что хочу. Вот и говорю: птица фантомной боли. Пролетела.
(полевые колокольчики)
Запахивая плащ и теряя лодочки в бензиновых прудах, соскальзывая холодными пятками в темную воду, подцвеченную искусственной радугой, я спешу переступить избирательный порог. Я очень избирательна, но хочу отдать свой голос. Он тянется, как жевательная резинка, его не получается отдать. У меня много голосов. Когда долго не разговариваешь, твои голоса накапливаются – внутренние или внешние, не важно, – и они начинают говорить все одновременно. Столпотворение голосов. Поэтому осенью их нужно отдавать, но почему-то можно только по одному. Это странно, ведь я знаю, что, если отдам один, на его месте тут же возникнет два новых. Это как отрубить голову горынычу. Ничего никому не нужно отрубать. Ползают змеи, горят огни, рыночная экономика в виде толстой тетки лопает свои булочки.
Мне говорили – «на просторах нашей необъятной», и я понимала: вселенной. Любовь к своей вселенной, жалость к своей вселенной. О, да. Гордость. Гордость? Ну, чем же тут гордиться? Тем, что ты – песчинка в этой вселенной? А в той?
И все-таки я спешу отдать лишний голос за партию, которая могла бы достойно представлять меня в этом таком родном, продутом всеми ветрами пространстве. Она не могла бы отстаивать мои интересы. У меня специфические интересы. Мне интересна древесина абсурда, его годичные кольца. Мне интересны многоступенчатые шутки в духе Вуди Аллена… Предвыборный список дрожит у меня в голове, а я все еще не могу определиться.
Первой строкой, я знаю, там идет «Партия ослепительного света» (кандидат от нашего округа – это просто звезда по имени Солнце; у кандидата темное прошлое, проступающее и сегодня фрагментарно, пятнами). Это традиционалисты, к их программе мы все давно успели привыкнуть. Она легко усваивается растениями, и это плюс. И все-таки здесь остаются сомненья (эти темные пятна портят всю малину).
Вторыми в списке значатся «Агрегатные состояния». Они могли бы объединить многих, однако внутри самой партии всегда существовало множество разногласий. Я бы отдала свой голос за жидкость, но, кажется, в этой партии наиболее влиятелен газ, а он всегда имел склонность к самоуправству и даже самодурству, к бесконтрольному самораспространению. Неизвестно, чем это закончится, если они наберут наибольшее количество голосов.
Третьей следует «Партия звука»; их кандидат, кажется, имеет отношение к искусству. Это радикалы: поговаривали, что они заказали текст предвыборной платформы группе отчаянных какафонистов. Я не имею ничего против, но не могу уловить их вибрации.
Четвертыми идут «Запахи поперечника», объединенные эстеты. Мимо, мимо – хотя и остроумно. К сожалению, я ничего не смыслю в высшей математике.
Пятой выступает грубоватая «Твердая почва». Если из ее программы отжать критику других партий с их яркими представителями, то остался бы такой пшик, что при мысли об этом почва автоматически плывет под ногами…
Если честно, мне хочется отдать свой голос за «Полевые колокольчики». Я люблю колокольчики. Им даже ничего не надо говорить – на мой взгляд, они просто убедительны, и все. Но это невозможно. Все убедительное недолговечно.